Он лежал на диване, уставившись в потемневший экран телевизора. Вокруг царили тишина и полумрак, только где-то в прихожей мерцал ночник, игриво танцуя отблесками на стенах. Он прикрыл глаза, надеясь хоть на несколько минут отключиться от навязчивых мыслей о том, что ему снова предстоит поднимать трубку, выслушивать просьбы, которые никак не сочетаются с его правом на личное время.
Звонок раздался внезапно, словно тяжелый колокол пробился сквозь гулкую пустоту. Он вздрогнул, приподнялся, ощутив подступающую волну раздражения. Никогда не дают спокойно отдохнуть… Почему эти звонки не прекращаются? Хотелось выдернуть аккумулятор, бросить телефон на пол, но звук неумолимо тянул его к себе, как и странное предчувствие, что сейчас всё окончательно изменится.
Он взял телефон. Жена говорила невнятно, похоже, была навеселе. Требовала забрать подруг с вокзала. И хотя в голосе слышался смешок, ей было явно не до долгих уговоров. Он молчал, сжимая корпус телефона, и не мог отделаться от мысли, что опять превращается в водителя для людей, которых не переваривает душой.
Его бросило в жар, словно кто-то выдернул из розетки всю уверенность. Сонное оцепенение разбилось вдребезги. Я устал быть на побегушках… Зачем мне каждый раз тащиться к станции? Но в глубине души тлела банальная тревога: если сейчас откажется, жена влетит в квартиру с гневными воплями, а подруги начнут строчить едкие комментарии за его спиной. Он понимал, что это условный крест на тихих вечерах и, возможно, на остатках их мирного брака.
— Да, да… сейчас выеду, — выдавил он, хотя внутри всё хрустнуло, как пересушенная ветка.
Раньше он закрывал глаза на такой расклад. Сидел себе и думал: расплачусь с этими поездками, зато жена будет спокойнее. Но одно дело иногда помогать, а другое — превращаться в бессменного шофёра для её непрошеных гостей. На самом деле их вечные «поездки с вокзала» были лишь верхушкой айсберга. Своё неудовольствие он знал, но всегда скрывал за кривой улыбкой. И вот теперь эта улыбка едва ли не трескалась по швам.
Сегодня он не просто пошел к машине — он тащился, точно покидая уютный остров, откуда уже не вернётся назад. И самое пугающее: он чувствовал, что вынужден это сделать в последний раз. Подумал о том, чтобы поговорить с женой всерьёз. Хотя нет — он уже пытался начинать подобный разговор, и всё заканчивалось вспышками взаимного раздражения. Она считала, что подруги всегда были её отдушиной, а он — якобы эгоист, раз не хочет вливаться в их «весёлую компанию».
— А ты не мог бы не ждать нас в машине, а зайти, помочь чем-нибудь? — спросила она однажды.
— Мне кажется, я сделал уже достаточно, — ответил он тогда, стараясь звучать как можно более ровно.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Первые ростки обиды прорастали в нём, как сорняки в заброшенном саду. Он ловил себя на мысли, что едва выносит разговоры, наполненные бесконечными чужими проблемами. Подруги жены по-прежнему ночевали у них, устраивали импровизированные вечеринки. Мимолётные шуточки задевающие его гордость, переполненные сумки и раскуроченные ящики на кухне стали фоном его бытия. Он замечал эти мелочи, хотя отчаянно пытался закрыться в себе, отгородиться книгами и фильмами, пока новый звонок не прорвётся сквозь баррикады.
Но в ту осеннюю ночь, когда он снова услышал громоподобный звон, что буквально сорвал его с дивана, мир дрогнул. Ему достало духу сказать себе правду: Я закончу с этим. Или они уйдут, или уйду я. Решимость рвалась наружу, как вулкан, давясь собственной лавой: спорить с женой — значит столкнуться с её непониманием, но и жить прежней жизнью он уже не хотел.
Он всё-таки съездил к вокзалу, молча подхватил тяжеленные сумки, но в машине не проронил ни слова. Подруга жены откровенно скучала, глядя в экран телефона. Никто не благодарил его за потерянное время и сорванные нервы. Он привёз их к порогу, вышел из машины, а внутри всё выворачивалось наизнанку. Хотелось заговорить, сказать жене: «На этом всё. Меня больше не устраивает ваша бесконечная возня, ваши пьянки и громкие шутки». Но он промолчал. Той же ночью они крепко поругались из-за пустяка: якобы он вздохнул слишком громко, когда вынимал из багажника последнюю сумку.
Наутро он попытался быть спокойным и поговорить.
— Я больше не хочу этим заниматься, — произнёс он, едва жена вышла на кухню. — Прости, но меня это всё задолбало.
Она поставила чашку, даже не пригубив чая.
— Ты как будто не понимаешь, что это мои друзья. Они помогают мне забыть о рутине. Каждый раз, когда нам грустно или скучно, мы собираемся и отрываемся, чтобы не сойти с ума.
— А мои нервы в расчёт не берёшь? Мне никто не помогает от твоих гостей отдохнуть, — произнёс он, стараясь не повышать голос. — Может, хватит уже таскать их к нам в дом?
Она вдруг повысила тон:
— Проще тебе в себя уйти, да? Ничего не слышать, ничего не видеть. Неужели так сложно поддержать меня?
Ему нечего было ответить. Они оба смотрели друг на друга, злясь и одновременно пытаясь понять, что станет с их семьёй. Он понял, что всё зашло слишком далеко. Я не готов посвящать им больше времени. И принял решение: все последующие звонки, если это будут её знакомые, он будет игнорировать. Жена пусть сама варится в этом клубке проблем.
После первого тёплого вечера без жалоб и требовательных звонков он ощутил свободу, почти детскую. Телефон лежал на тумбе в беззвучном режиме, а сам он допоздна читал книгу, неторопливо листая страницы. Тишина в квартире казалась незнакомым, но таким манящим пространством. На следующий день кто-то названивал без остановки, но он не взял трубку, заранее догадываясь, что там очередная просьба «прокатить на машине» или «передать гостинцы». И впервые за долгое время во взгляде жены промелькнуло удивление: она не ждала, что он будет таким упрямым.
К вечеру позвонила подруга жены лично ему, сбивчиво попросила приехать за ней, потому что снова опоздала на электричку. Он посмотрел на экран.
— Извини, — тихо сказал он, — но нет.
— Да что ты себе позволяешь? Все знают, что ты всегда мог подстраховать! — послышался визгливый ответ.
Он просто нажал «отбой». Никогда раньше он не чувствовал такой душевной лёгкости, несмотря на внутреннюю дрожь. Всё, я не повезу тебя никуда.
Жена появилась в гостиной поздно, села рядом. Он глянул на её усталое, слегка растерянное лицо. Она долго молчала, потом слабо улыбнулась.
— Не знаю, что и сказать. Ты изменился.
Он ответил с горечью:
— Я просто устал. Мне надо, чтобы ты меня услышала.
В её глазах мелькнула тень сожаления.
— Я… понимаю. Наверное, натянула эту пружину слишком сильно. Никогда не думала, что это станет проблемой. Мне самой надоело то, что они всем табором вечно оккупируют нашу квартиру. Просто… меня пугала мысль остаться в тишине.
Он осторожно коснулся её руки.
— Может, нам пора привыкать к спокойным вечерам? Можно ведь посидеть вместе, посмотреть фильм, поговорить просто… о нас двоих.
Она кивнула:
— Давай попробуем.
Так всё и пошло. Телефон наконец угомонился, а вместо бесконечных возгласов и смеха подруг они слушали шорох ветра за окном. Он снова чувствовал, что в их доме возник воздух, в котором можно дышать без раздражения.
Спустя неделю она несмело спросила:
— Может, позвать Зою? Только Зою, не весь «привозной десант»?
Он задумался.
— Не знаю… Пусть те, кто не поддерживал нас, остаются в прошлом. Мы сами справимся.
Она сжала его руку. Рядом с ними шла холодная осень, но между ними наконец-то стало теплее.
