Он сидел на диване, уткнувшись взглядом в мерцающий экран смартфона, когда вдруг услышал тихий стук в дверь. Подумал, что ошиблись квартирой, да и не ждал сегодня никого, но всё же встал, чтобы открыть. На пороге стояла его бывшая жена. Казалось, будто утекшие годы сложились в одно короткое мгновение. Он смотрел на неё, стараясь понять, изменилась ли она так же, как и он сам. Наконец, выдавил из себя фразу, от которой ему самому стало неловко:
— Ты была красивой!
Она не ответила, лишь улыбнулась левой половиной губ, словно пытаясь спрятать нелепое сожаление. Вдвоём они вошли в гостиную и остановились, похоже, не зная, что делать дальше. Он, по обыкновению, сразу обратил внимание на стопку фотографий, которые она держала в руках. Почему-то от этих фотографий по телу проскользнул лёгкий озноб. Зря я так грубо начал. Зачем сказал «была», ведь она и сейчас…
Он машинально провёл рукой по старой футболке с эмблемой рок-группы, которую обожал ещё со школы. Вечер за окном был теплым, город набирал огненные краски, и от этого яркого майского света внутри становилось ещё более пусто. Иногда мегаполис умудряется подкинуть тебе и шум, и свет, и бесконечные толпы, а ты сидишь в четырёх стенах, не зная, куда деть все эти вдруг ожившие воспоминания.
Она скинула на журнальный столик конверт с выцветшими снимками. Взгляд у неё был твёрдый, но в глубине скользнула боль, давняя, почти забытая, точно скрытая под пылью в углу чердака. Он не мог отвести глаз от этих карточек: ранние дни их брака, совместные поездки на море, смех и обнимашки в горах. Скольких слов бы он сейчас не пожалел, если бы вернулось то время? Возможно, всё до единого. Каждая фотография будто дёргала за тонкие ниточки души, заставляя сомневаться в том, что он вообще смог отпустить эту женщину.
— Я нашла их, когда разбирала старые коробки, — тихо сказала она, опускаясь на стул. — Подумала, что тебе хотелось бы взглянуть. Как-никак, наши лучшие моменты.
— А зачем ты пришла на самом деле? — Он сел напротив, почти не мигая, будто пытался сеять в ней вину.
Но она вскинула брови, словно говоря: «Получается, лучше было бы не приходить?» Неловкая пауза повисла над комнатой, и больше всего на свете он сейчас боялся услышать банальное «прости» или «всё в прошлом». Потому что ему не нужно было ни то, ни другое. Ему хотелось понимать, отчего мысли о той красоте, что когда-то жила в ней, теперь так громко гремят у него в груди.
Он попытался отвернуться: сделал вид, что рассматривает стену, где когда-то висели детские рисунки — их нарисовал племянник, и почему-то всему этому он находил особенное очарование. Теперь же стена пустовала, будто сама жизнь когда-то наполнила её красками, а теперь оставила голый контур. Он вспомнил, как радовался этим беззаботным мазкам карандаша, как его трогала простая искренность, и невольно провёл параллель с тем, что состоялось у них двоих. Вспышка памяти резанула по сердцу.
— Помнишь? — спросила она, кивая на фотографии. — Это было в Сочи, мы там чуть не поссорились прямо на пляже, а потом…
— Не надо, — перебил он, сжимая кулаки. — Я и так помню.
Она дождалась, пока он вновь посмотрит в её сторону. Отступать, казалось, не собиралась. Медленно и осторожно передала ему снимок, где они вдвоём дурачатся у фонтана. На нём — её искристая улыбка и его блаженная мина: максимум счастья на одном клочке фотобумаги. Сейчас же обоим было ясно: то выражение лиц осталось в прошлом.
Ему вспомнилось, как он устроился в рекламное агентство почти сразу после развода и целыми днями пропадал на работе в попытке заглушить боль. Все эти красивые картинки, придуманные слоганы… Реклама чему угодно, лишь бы не признаваться себе, что внутри зияет пустота. И вот теперь эта пустота вдруг шумит, пульсирует, требует хоть какого-то ответа. Он не знает, скрыть ли это желание вернуть то, что сгорело, или хотя бы понять, почему всё так обернулось.
— Я смотрю на тебя и пытаюсь уловить что-нибудь из тех дней, — заговорила она наконец. — Но вижу перед собой другого человека.
— Люди меняются, — отозвался он, крутя колечко от ключей на пальце. — Мы ведь оба решили изменить наши жизни, когда поняли, что не можем ужиться вместе. Разве нет?
Она опустила глаза, осторожно передвинула стопку снимков.
— Я… не знаю, что решила. Тогда я просто хотела избежать боли. Думала, что разойдемся — и всё. Но ведь каждое решение имеет последствия.
Очередная пауза, ещё более напряжённая, чем вначале. Он чувствовал комок в горле — знакомое ощущение, будто слёзы застряли, но даже не собираются пролиться. Не то злость, не то вина, а, скорее, томительная смесь тоски и бессилия. Конечно, последствия… От этого никуда не деться. Если человек теряет красоту, которую видел в другом, то, может, это и есть самое страшное?
— У меня к тебе вопрос, — произнесла она наконец. — Ты действительно хотел бы вернуть прошлое?
— Уже нет, — ответил он после затяжного молчания. — Я долго тащил в себе эти воспоминания и, кажется, подменил реальность лёгкой ностальгией. Гляди: на фото мы такие счастливые, но в жизни это было не всегда так.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Магия воспоминаний рассыпалась в пыль перед их искренностью. Она кивнула — виделось в её движении горестное согласие. Невыразимая печаль скользнула по чертам лица, усталость и какое-то тихое примирение с тем, что уже не обращается вспять.
— Я хотела спросить, не думал ли ты начать всё заново?
— С тобой?
— Не обязательно. Вообще… Может, есть кто-то другой?
Он вздохнул, провёл ладонью по небритой щеке, будто ища слова, которые не ранят. Да нет, она же всё равно поймёт, что я мучаюсь. И он ответил правду:
— Нет пока никого. Есть только моя работа и вот эта квартира, в которой я пытаюсь забиться от шума города и собственных мыслей. Но знаешь, что изменилось? Сейчас я понимаю, что я тоже был неправ, когда ждал от тебя чего-то волшебного, не прилагая сил к отношению.
Она даже улыбнулась слегка, без злобы и без упрёка, а лишь с той пронзительной печалью, которая говорит: «Да, мы оба хороши».
Фотографии лежали перед ними, будто маленькие порталы в прошлое. Узкие поля рамок напоминали: это всего лишь застывшие мгновения, и жизнь давно ушла вперёд. Он взял один снимок, посмотрел на их юные лица, прижал картон к груди. Потом аккуратно положил фотографию обратно в конверт.
— Спасибо, что принесла их, — тихо сказал он. — Порой мне не хватало… этих воспоминаний.
— Они твои, если хочешь. — Она встала, собираясь уходить. — Я просто решила, что мы оба имеем право на то, чтобы помнить хорошее, а не только развод и обиды.
Он кивнул, переваривая эту мысль. Когда она подошла к двери, ему внезапно захотелось крикнуть, что раньше он понимал красоту совсем иначе, а теперь видит её в самом факте, что они смогли когда-то любить, а потом найти в себе силы уйти и жить дальше. Но слова застряли в глубине горла, отозвались тихим стуком сердца и так и не вырвались наружу.
— Береги себя, — бросила она, уже находясь на пороге.
— И ты тоже, — только и смог ответить он.
Тяжёлая дверь захлопнулась, и в коридоре вновь стало тихо. Он поморгал, пытаясь свыкнуться с пустотой. Потом вернулся в гостиную и убрал старые фотографии в ящик стола. Решил: Пусть будут здесь. Если вдруг захочется посмотреть — они рядом, не надо бродить по квартире в поисках прошлого.
На столе остался лишь один снимок — тот самый, где они вдвоём смеются у фонтана. Пальцы сами потянулись к нему, чтобы ещё раз взглянуть, что же там такого неуловимого, за что сердце так цепляется. А затем он положил фотографию перед собой и вдруг всё понял: и красота не исчезла, и чувства не пропали, просто они приняли другую форму. Он не обязан был возвращаться к прошлому, ведь оно часть его, независимо от того, вместе они или нет.
Он провёл ладонью по столешнице — прохладная поверхность успокаивала. Глубокий вдох, выдох. Теперь он может идти дальше, домой ли, на улицу, да хоть на работу, точно зная: от прошлого никуда не деться, но и жить под его диктовку не обязательно.
В тот же вечер он сделал то, что давно откладывал — убрал из папки на рабочем столе компьютера все фотографии с их свадебной церемонии. Не уничтожил, а просто переместил в архив, чтобы они не мозолили глаза и не вызывали грызущих мыслей. В конце концов, прошлое он от себя не прячет, а лишь аккуратно помещает в рамку, где ему и место.
Сидя поздней ночью в тишине, он смотрел на эту одинокую фотографию и замечал, что всё больше успокаивается. Ему не было радостно, но и не было мучительно больно — какая-то ясность разливалась по сознанию, она говорила: «Ты всё сделал правильно. Вы оба заслуживаете новую главу в жизни, ведь красота всегда остаётся, даже если всё уже позади.»
Он дотронулся пальцем до улыбки на снимке, словно пытаясь на миг ощутить её прежнее тепло. Затем поднял взгляд на окно, за которым город всё ещё светился. И в этом плывущем сиянии мегаполиса он поймал себя на мысли, что однажды обязательно встретит что-то новое — не менее важное, чем то, что он обрёл и потерял. Скорее всего, это и есть та самая свобода, за которую они оба однажды сражались, сами того не замечая.
Встав, он подошёл к комоду, достал простую деревянную рамку и бережно поместил в неё именно этот снимок. Затем поставил фотографию рядом с настольной лампой. И впервые за долгое время смог уснуть без тяжести на сердце, потому что знал: отныне каждое воспоминание служит напоминанием о том, как он изменился, но уже не требует вернуться назад.
