Вечернее солнце уже почти спряталось за высокими стальными каркасами, оставляя лишь алые отблески на стеклах пустых бытовок. На воздухе явственно ощущался запах бетона и горелой проводки, а сверху над стройкой протяжно урчали неугомонные голуби. В этот момент громкие уличные часы обдали местность резким боем, вызвав у Максима невольную дрожь в груди. Он обернулся и встретился взглядом со Славиком, который вдруг показался каким-то чужим, особенно когда уголки его рта тронула неуместная улыбка. Глаза Славика полнились странной, почти зловещей решимостью — той, что возникает у человека, едва он понимает, что его обманули и теперь можно не стесняться отстаивать своё.
— Ты слышал эти цифры? — негромко, но напряжённо спросил Славик, когда боёк часов стих и на стройке вновь воцарилась привычная суета. — Не 50, а все 80. И это он получает за то, что толком ничего не делает, только бумажки носит. А мы вкалываем с утра до вечера, как ослы. Тебе самому-то не обидно?
Максим снял защитные очки и оставил их на перевёрнутом ящике с инструментом. Он был не из говорливых, однако эта новость про вознаграждение Артёма мгновенно всколыхнула неприятные мысли. Несколько секунд он молчал, припоминая, что ещё утром бригадир бегло обмолвился про какую-то «доплату» начальнику, но тот размахивал руками, разводя всю эту болтовню в сторону. Максим выдохнул и посмотрел на Славика: тот развёл руками, словно говоря, что пора уже действовать.
— Нет, не обидно, — наконец пробормотал Максим. — Надо бы уточнить, откуда у него такие дополнительные деньги. Вдруг есть причины? Или там еще кто сверху накидывает. Мы-то свою работу делаем, да и условия вроде бы обсудили заранее.
Славик ответил ему презрительным фырканьем:
— Вот только не надо про «сверху накидали»! Он ведь командует, распределяет — и всё в свою пользу. Нас с тобой, выходит, дурачат. Мне это не по душе.
Максим опустил глаза, ощущая, как в груди снова вспухает болезненный ком ощущения несправедливости. Ему всегда казалось, что в бизнесе всё очень условно: кто-то ловчее, кто-то хитрее, а значит, и получает больше. Он надеялся, что с Артёмом всё будет по-честному, раз уж они нивелировали риски и распределили обязанности при самом начале проекта. Но теперь никто не мог сказать, правду ли узнаёт Славик, или это лишь догадки, раздувшиеся до космического скандала.
Часом позже, когда вечер уже совсем стемнел и в проёмах недостроенных гаражей воцарилась густая серая темнота, Славик подошёл к Максиму со взвинченным лицом. От кофе, припрятанного в их маленькой вагонке, остался лишь аромат на дне термоса, и нигде рядом не было посиделок с весёлыми разговорами: рабочие разбежались по домам, оставив тусклые фонари сторожки одиноко освещать стройплощадку. Максим собирался тоже уходить, но, краем глаза заметив мрачный силуэт Славика, остановился.
— Я не буду терпеть такого, — жестко произнёс Славик, сжимая чёрную куртку под мышкой. — Мы же договаривались, что Артём возьмёт 50, а остальное поделим на нас двоих — и всё честно. Но ему видней, да? Теперь вот узнаю: по факту он получает на 30 штук больше. Что скажешь?
Максим нервно теребил пару ключей, оставшихся в кармане, и пытался сгладить ситуацию, вспомнив, как когда-то подобные обсуждения приводили только к бессмысленным обидам.
— Послушай, мы изначально подписались на 50 ему, 40 тебе, 40 мне. По объёму работы выходило справедливо. Про эти тридцать тысяч я впервые слышу. Может, они идут на какие-то закупки, материалы, я не знаю…
— Да брось, — фыркнул Славик, — мы материалы с тобой и так принимали. Где там эти лишние тридцать? Ни одного чека я не видел, а ведь я привозил кирпич, доски, инструмент. Он сам не явился даже на склад. Тратит чужие деньги, вот что.
Максим понимал, насколько рискованно сейчас заводить разговор далеко. Но ему не давала покоя мысль, что Славик может попросту взбунтоваться при Артёме, сорвать проект, а потом всё пойдёт наперекосяк. Он с трудом подобрал мягкий тон.
— Давай немного остынем, а завтра всё обсудим, — предложил он. — Меня тоже не радует, что он скрытный, но в случае скандала наша с тобой репутация может сильно просесть. По крайней мере, у меня ещё другие заказы в перспективе. Тебя это не волнует?
Славик нахмурился и наклонил голову, словно обдумывая последнее слово Максима. Казалось, он как будто бы готов согласиться, но старое недовольство всё ещё не отпускало его.
— Не волнует. Надоело, что нас пользуют, как бесплатную рабсилу. Завтра сам же посмотрю этому Артёму в глаза и всё выскажу. Если гадит за моей спиной, пусть отвечает: либо платит, как обещал, либо строит без меня, — заявил он и пошёл к выходу со стройки, громко стукнув проходной дверью.
Ночь Максим провёл беспокойно. Во сне ему снилось, что он стоит на стройке среди груды кирпича, а Славик, словно невидимая тень, пытается вытащить из-под фундамента несущие балки, чтобы всё снести к чёрту. Артём где-то вдалеке невозмутимо вертит бумажник, набитый деньгами, и ухмыляется. Просыпаясь, Максим ещё долго лежал, уставившись в потолок. Он вдруг ясно понял: наступила точка, когда возврата к прежним отношениям не будет. Как только Славик решил идти в лобовую атаку, дело предвещало неприятности.
Утром, приехав на участок к десяти, он увидел, как часть бригады уже кофе пьёт у металлического столика, а Славик ходит кругами, осматривая то нарытые траншеи, то свежую кирпичную кладку, видимо, выискивая недочёты, которые можно использовать против Артёма. Сам Артём появился ближе к обеду, бросая на Максима и Славика лишь быстрые, отстранённые взгляды, точно он давно всё понял, но не желает поднимать эту тему.
— Приветствую, — сухо сказал он, когда проходил мимо, проверяя какие-то чертежи на планшете. — Как тут у нас? Дел много осталось?
— Дел полно, — отозвался Максим нейтрально. — Зато у кого-то, слухи ходят, денег в избытке.
Артём приподнял брови, но ничем не выдал волнения. Он просто пожал плечами.
— Да бросьте, ребята. Не знаю, что вам Славик наговорил. Всё по-прежнему. Я свои 50 беру, как и договаривались, и ни рублём больше. Если у вас конкретно есть вопросы, давайте обсудим.
Максим хотел что-то ответить, как внезапно на площадку ворвался Славик с перекошенным от ярости лицом. Голос его срывался, вероятно, ему не терпелось заглушить все возможные уловки. Другие рабочие невольно обернулись.
— Рассказать, как ты свою прибыль на личный счёт переправляешь? — заорал Славик. — Мне тут случайно договор подбросили: сумма почти восемьдесят тысяч за «организацию и менеджмент». Не считая тех пятидесяти, которые ты, так сказать, «официально» декларируешь. Ты думаешь, мы не знаем?
Артём стоял, прищурившись, держа планшет у груди, будто щит. Казалось, он мысленно перебирает варианты ответа.
— Тебе бы сначала разобраться, что это за бумага, — спокойно произнёс он. — Да, у меня есть отдельная смета, где часть расходов проходит через меня лично, потому что так было удобно заказчикам. Но это не ваша доля, вы и так получаете всё своё. Думал, не придётся вам забивать голову нюансами.
— «Нюансами»? — Славик вскипел. — А где эти нюансы в нашем с Максом гонораре? А у тебя, может, целая куча таких «удобств» — и нам ни копейки?
Максим подошёл ближе, пытаясь встать между ними. Существенно, чтобы сейчас не разгорелся полный хаос — работать ведь ещё и завтра, и послезавтра. Но Славика было не унять.
— Есть контракт. Он подписан, в нём суммы. Но помни: если я откажусь, придётся тебе искать новую бригаду. Как, устроит? — Славик сжал кулаки.
Артём сделал шаг вперёд, холодно глядя на него.
— Слушай, мы договаривались, и я свою часть выплачивал всегда вовремя, — сказал он низким, резаным тоном. — Если ты грозишься бросить всё на полпути, иди. Но если при этом ты попытаешься что-то портить из сделанной работы, денег ты точно не увидишь. Ни копейки. Это официальное предупреждение. Тебе решать, как быть дальше.
Максим вздохнул, как будто кто-то зажал ему горло. Он не знал, зачем Славик полез на рожон. Пускай Артём не самый кристальный начальник, всё-таки проект практически завершён, и бросать на этом этапе — глупо. Но, видимо, Славик иначе не умел. Когда Костя из бригады захотел вмешаться, предлагая рассудить на трезвую голову, Славик лишь отмахнулся.
Они ещё долго спорили, перемежая угрозы саркастическими уколами, и, в конце концов, каждый разошёлся в свою сторону: Славик пошёл доделывать кладку, а Артём остался на другом конце площадки, сверяясь с чертежами и бормоча под нос. Максим сел на деревянный ящик, оглядывая застывших по углам строителей: никто не решался бросить хоть слово, чтобы снова не взорвать обстановку.
После обеда Максим с головой ушёл в расчёт материалов. Нужно было проверить, хватит ли листов металла для установки ворот в гаражные боксы. По привычке он подошёл к сложенным рулонам оцинкованного профлиста, заглянул в чек и обнаружил, что часть товара не совпадает с накладной. Механически отметил разницу, но у него уже не было того прежнего энтузиазма. В голове крутились только мысли о несправедливости и том, как легко можно заблуждаться в людях. Славик, с которым они не раз проработали бок о бок и никогда не ссорились, вдруг встал на путь открытой конфронтации, а Артём… Может быть, он и правда как-то нечестно распределил средства. Но жаловаться сейчас было поздно.
— Макс! — Вдруг Славик позвал его, размахивая рукой. — Хватит тихо копаться в бумажках, давай вместе решим. Если мы поставим Артёма перед фактом, что уходим, он может согласиться повысить нам долю. Ты же в доле, чувак, не забывай.
— Я не хочу угрожать. Это не выход, — устало ответил Максим.
Славик подошёл ближе и понизил голос:
— Послушай, если мы не сделаем ход сейчас, он нас так и будет держать за дураков. А ты уверен, что после сдачи этих гаражей Артём вообще заплатит обещанные сорок тысяч? Может, он ещё чего придумает. Знаешь, как бывает: пока работа не подписана, можно крутить финансами как угодно.
Максим провёл рукой по вспотевшему лбу. На улице в тени уже начинало холодать, ветер то и дело обдувал его шею. Из вагончика вышел один из сварщиков, негромко хлюпнул носом и скрылся за углом, решив, видимо, не встревать в это сражение.
— Мне тоже неприятно, что Артём что-то скрывает, — сказал Максим. — Но это его дело, и мы с тобой всё равно не станем богаче на те дополнительные суммы, если они есть. Наш договор так прописан, что мы получаем строго оговорённый гонорар. И потом… ты же знаешь, на репутации строится будущее. Если теперь будем всё крушить, кто нас возьмёт на следующий объект?
Славик насмешливо крякнул:
— Да кому ты нужен со своей репутацией, когда в итоге у тебя нет ни копейки сверх обещанного? Я, допустим, хочу заработать побольше. Надоело, что мы вкалываем — он загребает. Это классическая схема, Макс! Пойми уже, если сам не потребуешь, никто ничего не даст. Ты, может, счастливый, тебя всё устраивает, а меня уже тошнит. Либо он платит больше, либо завтра я реально сворачиваю шмотки.
Было ясно, что Славику нет дела до компромиссов. Он слишком разозлился, чтобы давать Максиму и Артёму хоть малейшее право голоса.
Тот день закончился длинным тяжёлым молчанием. Вечером Максим шёл домой в пустых переулках, где фонари освещали облупившиеся стены гаражей. Он не мог отделаться от ощущения, что вся эта стройка превратилась в арену для неутихающей борьбы. Внутри у него клокотало противоречие: он понимал и Славика — ведь 30 тысяч не шутка, особенно если делить их между двумя людьми. Но и Артём вовсе не выглядел мошенником, скорее, пытался по-своему вести дела, не обращая внимания на недовольство внизу.
На следующее утро, как только Максим появился у вагончика, заметил, что Славик уже выловил Артёма у самого входа и снова завёл старую песню про деньги и «несправедливость». Вокруг столпились ребята из бригады, словно ждали, к чему приведёт эта перепалка. Максиму ничего не оставалось, как подойти ближе и попробовать снизить градус конфликта.
— Ещё не надоело устраивать цирк? — Артём пристально смотрел на Славика. — Тебе всё мало, да? Хотя ты не выполнил и части своих обязательств: где отчёты по закупке древесины? Где расписки за тот инструмент, который ты докупал? Я их не видел. Может, тоже скрываешь?
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Славик вспыхнул:
— Я ничего не скрываю! Все чеки вот, в папке. Просто времени не было их к тебе тащить. Уж извини, мне работать надо, а не сидеть бумажки заполнять.
Артём качнул головой:
— Угу, а обвинять меня в «воровстве» у тебя время есть? Знаешь, если мы не уладим этот вопрос, я могу нанять других людей и ехать дальше без тебя. Но предупреждаю: ни одна живая душа в городе не захочет работать с бригадиром, который ломает стройки и угрожает расправой.
Максим почувствовал, как в животе всё сжимается от напряжения. Они были близки к тому, чтобы Славика просто убрали из проекта, а Максима бы поставили перед нелёгким выбором — либо он заканчивает работу за двоих, либо уходит вместе с Славиком и тем самым портит себе карьеру.
— Стоп, — тихо сказал Максим, влезая в разговор. — Давайте сядем все втроём, обсудим каждую статью расходов, и если действительно есть лишние деньги, то Артём их пояснит. Может, это какие-то бонусы от заказчика. Может, премия за организационные услуги. Но если он согласен с нами поделиться…
— Да не намерен я делиться! — отрезал Артём. — Собираются люди, ребята вроде вас, подписывают договор, берут фиксированные суммы. А потом начинают клянчить ещё и ещё — «не справедливо», «не честно». Но работа сделана? Сделана. Сроки соблюдаем? Соблюдаем. Так в чём проблема?
Под одобрительный ропот некоторых рабочих Славик сжал кулаки, но решил не устраивать драку. Напряжение чуялось кожей: всё шло к тому, что вот-вот и брызнут оскорбления, а то и зазвенят удары. Максим, стараясь не потерять лицо, смотрел на коллег. Они явно ждали, как разрешится конфликт. Неужто соглашаться на ультиматум Артёма и работать в тишине, будто ничего не случилось? Или поддержать Славика?
— Славик, может, подумаешь? — с отчаянием в голосе спросил Максим, когда толпа стала редеть, понимая, что прямое столкновение вот-вот затихнет. — Остался же всего месяц, работы немного. Мы получим свои деньги и двинемся дальше, у каждого своя дорога. Зачем устраивать скандал?
— Зачем? А чтобы он понимал: не надо так с людьми. — Славик кинул злобный взгляд на Артёма, удаляющегося по коридору из кирпичной кладки. — Если я сейчас струшу, он всегда будет нас корчить, как ему задумается.
Максим лишь тяжело вздохнул. Славик казался ему человеком, который готов сжечь все мосты, лишь бы доказать свою правду. А Артём — типичный начальник-выгодоприобретатель, которого никакими уговорами не прошибёшь. И как быть между ними, Максим не знал.
В тот же вечер рабочий день закончился на минорной ноте. Артём свалил первым, сославшись на встречу с заказчиком. Славик пару часов бесцельно мотался по площадке, кропотливо выискивая малейший дефект, чтобы обвинить во всём Артёма. А Максим старался доделать замеры, ходил с рулеткой, проверял соответствие проектным планам, да один Бог знает, чего ему стоило выглядеть спокойным. Всю дорогу домой он прокручивал внутри один и тот же вопрос: «Что важнее — держаться за принципы и лезть в конфликты или просто работать и не распылять себя?»
На следующий день Славик решился на крайний шаг. Он подошёл к Максиму у самой забора вокруг стройки:
— Если сегодня Артём не согласится хотя бы на десять тысяч доплаты — я сворачиваю всё к чёртовой матери. Пусть сам укладывает эту кладку и варит ворота.
Максим слушал его, ощущая пустую горечь во рту. Завязался короткий, негромкий диалог:
— И что будет с нами? Ведь мы только подорвём свою репутацию.
— Да плевать я хотел на репутацию, — процедил Славик. — Не могу я на это закрыть глаза. Если он не уважает нас как работников, зачем мне его «дружелюбие»?
В течение дня Артём на стройке почти не появлялся, и Максиму даже стало казаться, что всё может сойти на нет само собой: Славик словно бы притих, а остальные рабочие старались отвлечь его разговорами о футболе и ценах на стройматериалы. Но ближе к вечеру, когда бетонная мешалка уже смолкла, Артём всё же приехал, вышел из машины прямо на влажный гравий у въезда и тяжело посмотрел на знакомую компанию. Ни слова не говоря, он направился в сторону вагончика, сигнализируя: «Если хотите поговорить, заходите».
Славик не заставил себя ждать. Максим, прикусив губу, пошёл за ним. В вагончике было тесно и душно, пахло присохшим клеем и старыми чертежами. Артём сел за стол, расстелил перед собой листы с данными. Даже без слов было ясно, что разговор предстоит невыносимый. Славик начал:
— Мне надоело повторять, что мы работаем за гроши, а ты набиваешь карманы. Если ты и дальше будешь обманом выуживать из сметы те тридцать тысяч, я отказываюсь продолжать проект.
Артём внимательно выслушал. Его лицо напоминало камень.
— Вот смета, — сказал он, постучав пальцем по верхнему листу. — По ней нам было выделено восемьдесят тысяч за организацию. Из этой суммы я уже несколько раз платил за доставку, за непредвиденные расходы, за ваши мелкие переработки. В итоге в лучшем случае у меня останется тысяч десять. Да, до кучи у меня ещё зарплата 50, но ведь вы свои 40 получаете без проволочек? Что не так?
Славик скривился:
— Ах, десять останется, бедняга. Конечно, ты всё расписал на «мелкие» расходы. А мы почему не знали?
— Потому что я менеджер, я решаю эти вещи. Команда не обязана лезть в детали управленческих трат. Всё равно ваш гонорар я не урезал. Даю слово: как только объект сдаём, вы получаете положенные деньги. Если вдруг придётся что-то ремонтировать, вы приедете по гарантии, тогда и обсудим.
Тяжёлая пауза повисла в воздухе. Максим стоял рядом, упираясь спиной в металлическую стенку вагончика, и чувствовал, как челюсть немеет от напряжения. Он хотел сказать, что, может, так и надо, что если на бумагах всё сходится, то спорить смысла нет. Но Славик не сдавался.
— Захочу — так и ломать ничего не придётся. Брошу, и всё. И тогда ты сам будешь искать новеньких, да объясняться с заказчиками, почему у тебя рабочие разбежались.
Артём, казалось, ожёг его взглядом:
— Если попытаешься хоть что-то повредить, не то что денег не увидишь — я подам на тебя в суд за порчу имущества. И кто тогда захочет работать со скандалистом?
Секунду казалось, что Славик сейчас прыгнет на Артёма. Но он сжал зубы, развернулся и вышел из вагончика. Артём посмотрел на Максима, который остался стоять, опустив глаза.
— Я понимаю твои сомнения, — вздохнул Артём тише. — Ноерься на меня. Прошу: доделайте объект, получите деньги, и мы останемся в нормальных отношениях. А Славику нужна буча — ну что ж. Он пусть делает свой выбор.
Максим только кивнул и вышел вслед за Славиком. На улице воздух казался чище, но напряжение всё равно будто сгустилось до предела.
К вечеру буря была неизбежна. Когда рабочие стали расходиться, Славик громко бросил в сторону Артёма:
— Я не собираюсь завтра выходить. Пусть инженер Максим там сам сидит. Или нанимай новых. Я умываю руки.
Артём пожал плечами, давая понять, что не намерен униженно умолять. Maxim стоял в растерянности, укладывая инструменты в багажник. Всё, что происходило, выглядело настолько закономерно и одновременно глупо, что ему хотелось схватить Славика за руку и сказать: «Объясни, зачем ты рушишь то, что мы вместе построили?» Но вместо этого он промолчал. Славик ушёл, ни с кем не попрощавшись.
На следующий день действительно пришёл только Максим. Артём прибыл чуть позже, консультируясь с какими-то людьми по телефону. Оставшиеся строители скупо переглядывались. Славик не появился вовсе. Вопреки ожиданиям, ничего не бунтовало, проект продолжился. Максиму пришлось взять на себя часть обязанностей Славика. Он ощущал, как тяжёлым грузом в душе оседает чувство утраты — утраты доверия и дружбы, которая до сих пор связывала их троих. Теперь она уничтожена раз и навсегда.
Никто не знал, где Славик и придёт ли он вновь, но говорили, будто его видели у проходной, где он негромко ворчал в трубку телефона и зло пинал металлический забор. Артём комментировать не стал: похоже, он решил, что удерживать такого работника бессмысленно.
Когда оставшиеся гаражные боксы были почти готовы к сдаче, Максим чувствовал уже не гордость, а лишь слабое облегчение. Всё шло по плану, и через пару дней заказчики приехали принимать результат. Подписали документы, пожали руки. По итогу Артём оперативно перевёл причитающиеся Максиму сорок тысяч на карту. Спустя час после этого Максим сидел на краю бетонной плиты с кошельком в руках, думая, что для счастья ему явно не хватает чего-то большего, чем деньги. Славика не было рядом, и мысль о том, что хороший товарищ теперь превращён в «просто бывшего коллегу», болезненно отдавалась в горле.
Вскоре Артём подошёл к Максиму, молча положил на его колено свернутый конверт.
— Это ещё пятёрка сверху, — негромко сказал он. — За то, что застал весь этот дурдом и не дал объекту провалиться. Ты один старался вовремя всё сдать, не срывая сроки. Спасибо за выдержку.
Максим не мог сказать, что чувствует радость. Он глядел в сторону, где раньше видел Славика и себя бок о бок, когда они только начинали всё это. При слове «спасибо» отчего-то вспоминался тот первый разговор, когда двое парней мечтали о том, как вместе смогут подняться. «Чего же мы добились?», подумал он.
Встречаться после этого с Славиком не пришлось — тот перестал выходить на связь. Артём уехал на своём внедорожнике, пообещав через пару недель позвать Максима, если найдётся новый проект. Стройплощадка навевала ощущение пустоты: остались голые стены без звуков болгарки и шума бетономешалки, остались только горькие мысли о том, как деньги и недосказанность могут расколоть людей.
Максим в последний раз оглянулся на эти почти готовые гаражи, смахнул остывший пот со лба и пошёл к выходу по размытым дорожкам. Никто не остановил его, проходная была распахнута. Он шёл, слушая скрип гравия у себя под ногами и вспоминая те же зловещие уличные часы, чьи удары при закате словно возвестили о неизбежном расколе. Внутри гудела мысль: «Да, бизнес — он такой. Сегодня ты вместе, а завтра каждый сам по себе. И порой никакой справедливости не сыскать, ведь справедливость всегда чья-то субъективная версия правды».
Он дошёл до старой асфальтовой тропки, где кое-где виднелись выбоины, остановился и вскинул взгляд на небо. Оно тихо темнело, готовясь к ночи. Ему вдруг пришло в голову, что так, вероятно, всё и должно быть: каждый отвечает за себя и рискует, если пытается объединить принципы и выгоду. Сквозняк прошёлся по воротнику куртки, и Максим невольно поёжился. Ему оставалось только признать, что жизнь теперь мыкается двумя путями — один ведёт к сиюминутной выгоде, другой к долгой, но хрупкой верности друг другу. И посередине них — гулкое ощущение пустоты.
Он укрылся в тени гаражного кооператива, кинул последний взгляд на бесшумные строения и, сунув руки в карманы, двинулся дальше, пока шаги окончательно не заглушил уличный шум. День выдался длинным, и самое грустное, что вместе с уходящим солнцем уходило и что-то безвозвратно важное: прежнее доверие, склеивавшее их рабочую команду. Но, как подсказывала горечь в груди, это тоже часть взросления и понимания, что в таких делах нельзя никому обещать абсолютной честности. Все мы в чём-то обманываем друг друга, и остаётся лишь надеяться, что не во всём.
Таким Максим и завершил свой рабочий путь в этот вечер — один, пешком, без Славика и без старой уверенности в будущем. Следующая возможность заработать уже маячила впереди, но теперь он знал наверняка: справедливость часто равняется потенциалу, который каждый выжимает в свою пользу. И если тебе хочется что-то доказать — готовься к тому, что цена может оказаться слишком высокой.
