Дмитрий стоял у окна гостиничного номера, слушал мерный стук дождя по карнизу и время от времени бросал взгляд на экран телефона. Солнце за серыми тучами давно спряталось, сумрачные огни улицы освещали мокрый асфальт. Он чувствовал неприятную тяжесть где-то в груди: осень всегда будила в нём острый дефицит тепла и близости, а чужой город лишь усиливал это ощущение. Из-под кипы бумаг на столе торчал обрывок письма от матери. Ей явно нужно было что-то важное сказать ему, но он так и не решился открыть конверт до конца.
Он сложил бумаги и было собрался спуститься в холл, когда раздался телефонный сигнал. На экране высветилось имя Андрея — коллеги и, возможно, единственного человека здесь, к кому Дмитрий чувствовал что-то вроде доверия. Андрей приглашал его на вечеринку, где собирались все челябинские айтишники из их проекта. Дмитрий вздохнул: «Ладно, хоть переключусь от этих мрачных мыслей». В шесть вечера он вышел под моросящим дождём и поехал к месту встречи.
Третий бокал пива оказался наполовину пустым, когда дверь распахнулась, и в помещение вошла Наташа — высокая, с короткой стрижкой, молча улыбалась, сверля зал цепким взглядом. Дмитрий невольно пригляделся, притих, продолжая машинально проверять сообщения на экране.
— Ты опять проверяешь телефон? — Наташа подошла ближе и лёгким движением положила ладонь ему на запястье.
Дмитрий смутился, неловко улыбнулся и убрал гаджет.
— Да брось, я по инерции… — Он не договорил: черты её лица вдруг стали удивительно близкими и живыми, а все эти компании, смех, пиво потеряли очертания.
Наташа заказала себе лёгкий коктейль и, помедлив, спросила:
— А что ты так напряжён?
Дмитрий пожал плечами.
— Да сам не знаю. Город незнакомый, работа… Мне тут пока всё чужое.
— И не пытался… ну… сблизиться ни с кем? — она улыбнулась, но в её словах звучал какой-то интерес, будто она осторожно проверяла его ответ.
— Я до сих пор не уверен, что люди готовы меня принимать, — признался он тихо, почти сквозь стук сердца.
Они говорили весь вечер. Он поведал ей о своей жизни: постоянные перелёты и переезды не оставляли места для серьёзных отношений, а единственный его «близкий друг» — смартфон, который он привычно вынимал при каждом намёке на дискомфорт. Раскрываться было страшновато, ещё и перед малознакомой девушкой. Но Наташа легко парировала все его опасения. Она смеялась, вспоминала, как в юности у неё был целый ряд первых поцелуев — неудачных, забавных, невероятно трепетных — и вдруг спросила:
— Почему ты никогда не пробовал?
Дмитрий замер. Внутри звенела тревога: он всю жизнь притормаживал, отвергая даже намёк на сближение, будто заранее ждал, что его оставят.
Под конец вечеринки Наташа вдруг, чуть покачиваясь от выпитого коктейля, легко поцеловала его в щёку. Дмитрий растерянно улыбнулся, а сердце его стучало почти в горле. И тут, в самом этом прикосновении, открылось что-то новое: удивительное, неправильное даже — ведь они едва знакомы. Но от какой-то хрупкой искры в груди хотелось дышать глубже, крепче держаться за этот момент.
Вернувшись в гостиничный номер, он выбросил упаковку от очередного фастфуда, так и не притронувшись к половине картофеля, и сел на кровать, вглядываясь в обрывок материнского письма. «Сынок, я очень волнуюсь за тебя», — начинала она. Он прикрыл глаза. Тепло голоса матери было далеко, но вдруг захотелось ему позвонить — что-то сказать. Но Екатеринбург далеко, да и ночь уже глубокая. Дмитрий убрал письмо обратно, тихо выдохнул и зашагал по комнате, пытаясь унять внутренний хаос.
На следующий день он и Наташа много переписывались. Он не сразу отваживался писать открыто, пытаясь выбрать безопасные формулировки вроде: «Как дела?» или «Спасибо за вчера». Но внутри каждое полученное «уведомление» било ему током в грудь. Андрей, приметив, как часто Дмитрий проверяет телефон, подмигнул ему:
— Тебя, смотри, зацепило, да?
Вместо ответа Дмитрий только пожал плечами. И всё же он понимал, что не может оставаться в прежнем одиночестве, когда рядом есть такой человек, как она.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Спустя неделю Наташа позвала его пройтись в парке, хотя уже было холодно и сыро. Они шли мимо редких скамеек, Дмитрий то и дело ежился под ветром, но разговор у них шёл неторопливый. Казалось, он осторожно вытаскивал на свет свои переживания, а она слушала молча, не перебивая. Иногда её глаза светились детским любопытством, словно она разгадывала в нём интересную книгу.
Однако в следующий раз, когда Дмитрий собрался пригласить её на ужин, Наташа будто остыла. В офисе она поглядела на него рассеянно, дала какое-то неопределённое обещание «созвониться позже» и растворилась. Он метался весь вечер, ломая голову, в чём допустил ошибку. Может, слишком быстро раскрылся? Может, сказал что-то не то? Или всё дело в том, что он так и не научился показывать свою симпатию, кроме как тревожными глазами и неловкими сообщениями?
Собравшись с духом, на следующей вечеринке после работы Дмитрий решил найти её и сказать открыто, что испытывает. Наташа сидела за столиком с бокалом вина, волосы небрежно лежали на плечах, и она казалась одновременно близкой и далёкой. Он подошёл и тихо поздоровался.
— Я хочу сказать кое-что… — начал он. — Мне очень легко и страшно с тобой одновременно… Я боюсь, что не справлюсь, вдруг я… не тот, кого ты ждёшь.
Она, слушая, нахмурилась, потом смягчилась.
— Я не знаю, как сложится дальше, — сказала Наташа. — Но мне нравится, что ты искренний. Давай подумаем, что с нами будет.
Дмитрий хотел услышать нечто более определённое. Он вздохнул, почувствовал, как пульс всё ускоряется, и ушёл на балкон. Курил там чужую сигарету, хотя сам не курильщик, глядел на огни города, и в голове стучали мысли о том, что непонятность хуже прямого отказа.
А вечером, когда они уже расходились, Наташа попросила его проводить её до такси. Она прижалась к его плечу, а потом обняла крепко-крепко, как будто пытаясь растопить всю холодность и боль, сидевшую в нём годами. Дмитрий ощутил тёплый трепет на кончиках пальцев.
Внутри стало ясно: с этого момента пути назад нет. Он не желал возвращаться к своему прежнему бесплотному одиночеству, неотличимому от незавершённого письма или брошенного в спешке обеда. Он хотел рискнуть и узнать её дальше, во всех деталях, хотя страх отвержения зудел, будто загнанная под кожу заноза.
Через неделю он решился позвонить матери и проговорил с ней почти час. Держа трубку, признался, что встретил девушку, которая, возможно, научит его не убегать от чувств. Мать плакала тихо в телефон, повторяя: «Дима, я так рада за тебя». Для него это было точкой новой опоры: вдруг так просто сказать, что нуждаешься в ком-то, и что иногда недостаточно просто работать и жить без эмоций.
Наташа постепенно соглашалась проводить с ним больше времени: они вместе завтракали в дешёвих кафе, обсуждали сериалы, смеялись над неуклюжими коллегами и старались избегать вынужденных пауз. Дмитрий переживал, что вот-вот всё может рассыпаться, но шаг за шагом учился быть рядом. Он начинал не бояться собственной уязвимости.
Каким будет итог? Никто не знал. Но то, что он больше не стоит в стороне, наблюдая чужие объятия, уже означало перемены. Дмитрий бережно хранил обрывок письма от матери и ощущение, что у него есть право на попытку — право идти навстречу тому, кто, возможно, впервые видит в нём человека, готового любить и быть любимым.
