Я ни черта не понимал в корейском, даже когда он стал частью моего кошмара. Мне снились странные символы, они прыгали перед глазами и складывались в слова, которых я не мог прочесть. Просыпался в холодном поту, сердито повторял: «Соберись, Глеб, это всего лишь язык твоих предков».
Меня с детства дразнили за то, что я кореец только по фамилии, а всё остальное — русское до мозга костей. Мне было двадцать, и однажды я решил, что пора наверстать: записался на курсы, где преподавала строгая, но невероятно харизматичная Ольга Викторовна. Она говорила по-корейски настолько быстро, что мы с одногруппниками обменивались испуганными взглядами. Как-то раз она предупредила, почти насмехаясь над всеми нами:
— Кто не сдает экзамен — ждите кары небесной. У меня провал не прощается.
Тогда все ещё посмеялись, но я почувствовал, как внутри просыпается мерзкое напряжение.
В небольшой группе, кроме меня, были Ира, Денис и Зоя. Каждый раз мы собирались в тесном кабинете, где пахло старыми учебниками и леденцами с мятой. Ольга Викторовна гоняла нас по фонетике и грамматике, проверяя, кто куда движется. Я ужасно боялся ошибиться, а она хмурилась, если мы называли слова невнятно. Как-то вечером она объявила, будто между делом:
— Ваше промежуточное тестирование уже через неделю. Кто покажет меньше десяти процентов, будет писать объяснительное письмо родителям.
Мы оживились, перешёптываясь: вроде все взрослые люди, а звучит как в школе. Но несмотря на весь юмор, наши улыбки погасли, когда понятно стало — провал грозит серьёзными последствиями.
Тест прошёл тяжело. Денис вышел с аудитории, прикусив губу, а Зоя растерянно улыбалась, прохлопав ушами все аудио. И вот озвучивают результаты: у меня девять процентов. Я сел, как подкошенный. Ире досталось восемь, Зое с Денисом — десять, что и правда было ничем не лучше.
— А я предупреждала, — качнула головой Ольга Викторовна. — Провалы у меня не просто так проходят. Можете считать, что это последнее предупреждение.
Никто не сказал ни слова. Только в груди у меня что-то ухнуло: девять процентов… Мне нечего было терять, но почему-то злость перемешалась с решимостью. Я ушёл с урока и первым делом позвонил старшему брату, который недавно слетал в Сеул.
— Слышь, Дима, выручи. Как бы мне туда съездить? Посмотреть страну, язык потренировать, — проговорил я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Брат ответил, что билеты в последнее время доступные, а ещё заметил:
— Это хорошая мысль. Хватит зубрить по самоучителям. Там всё сам впитаешь — от звуков до ритма речи.
Той же ночью я купил билет и улетел через несколько дней. Словно сбежал от очередного бессонного кошмара, где корейские слова насмехались надо мной. В самолёте смотрел корейские фильмы с субтитрами. Не понимал почти ничего, но старался ухватить интонации.
Прилетев, я сразу окунулся в чужую реальность, такую знакомую по корням, но абсолютно другую на вкус. В ресторане бормотал заученные фразы, пытаясь заказать острый суп, а официантка смотрела так, будто я с другой планеты. Да и я сам чувствовал себя явно инопланетным гостем.
На второе утро решил поехать в метро. Людей было много, объявления звучали быстро, но вдруг я различил слова, которые когда-то зазубрил: «조심하세요. 문이 닫힙니다» — «Осторожно, двери закрываются». И это прозвучало, словно «Тебе пора пересмотреть свои страхи», потому что я отчётливо понял каждое слово.
Весь день катался по разным веткам, слушал объявления и повторял про себя эту фразу. Постепенно она стала для меня якорем: если я смог понять эти простые слова, то смогу и всё остальное. В чате с Ирой, Денисом и Зоей поделился удачей:
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
«Ребят, я тут в метро и уже уловил одну фразу на слух. Может, всё не зря?»
Они написали, будто им тоже начал надоедать этот постоянный страх, и признались, что всем нам нужна какая-то мотивация. Зоя скинула шутливое видео, где пыталась вслух читать корейскую статью, путая буквы. Денис выдал мем про К-музыку и то, как мы безбожно перевираем тексты. Мы посмеялись, и эта искорка поддержки нам всем помогла.
Вернувшись домой, я собрался с силами и проштудировал чуть ли не целый учебник. Почувствовал, что постепенно преодолеваю свою «корейскую» неграмотность. А потом прилетел обратно и сразу ринулся в кабинет к Ольге Викторовне.
Перед заключительным экзаменом атмосфера в группе была предельно напряжённой. Никто не хотел снова краснеть за низкие баллы. Но за полтора месяца мы порядком продвинулись: друг друга подбадривали, собирались даже вечером, слушали записи, повторяли иероглифы. Учительница лишь насмешливо поджимала губы, когда видела, как мы взахлёб что-то обсуждаем, но чувствовалась в её взгляде тихая гордость.
В день экзамена я с трудом заставил себя позавтракать. Подошёл к аудитории — и встретил Иру, которая выглядела жутко взволнованной.
— Молиться будем? — спросила она, пытаясь улыбнуться.
— Думаю, да, — кивнул я. — Хотя бы попросим, чтобы в аудировании попалась знакомая фраза.
Зоя и Денис потирали руки, будто на морозе. И вот мы заходим, рассаживаемся, получаем листы с заданиями. Сердце у меня колотится так, что уши горят. Тишина звенит.
Начинается аудирование: звучит спокойный женский голос, что-то говорит о транспорте. Я вслушиваюсь и вдруг ясно слышу: «…문이 닫힙니다». А дальше ещё несколько коротких объявлений из метро, почти слово в слово. Я бросаю взгляд на своих одногруппников. Они ловят мою реакцию и понимающе улыбаются. Да, это наш шанс. Мы ведь учили эти варианты все вместе, крутя записи по сто раз. Смотрю на часы, время идёт, а внутри меня — гордость, будто я наконец нашёл ту самую дверцу, за которую пора тянуть.
После экзамена мы столпились в коридоре и напряжённо ждали результатов. Первой вызвали Иру. Она вышла, сжимая бумажку.
— Сто процентов, ребята! — воскликнула она, и чуть не разревелась от облегчения.
Зоя получила тоже сто. Денис сиял, будто выиграл лотерею. А когда вызвали меня, я почувствовал странное предчувствие. Действительно, у меня оказалось девяносто пять. И почему-то вместо разочарования я вдруг испытал невероятный прилив гордости. Да, у всех остальных — максимум, а я не дотянул. Но вспомнил себя с жалкими девятью процентами, вспомнил ночи, когда снилась корейская письменность, а я понять её не мог. Сейчас-то я понимаю, и это уже победа.
Испуганные светлые дни в Сеуле вернулись в памяти: как смотрел на эти бесконечные ветки метро, как подслушивал разговоры рядом, как страшно было заговаривать первому. Всё это окупилось. Мы все стали другим коллективом, а я, возможно, впервые в жизни ощутил, что корни — это ведь не только кровь, но и упорство, которое при желании вырастает из ничего.
Ольга Викторовна объявила результаты и скользнула по мне долгим взглядом. Наверное, она хотела поддеть меня за «недостающие» пять процентов. Но промолчала. Её глаза говорили всё — мол, молодец, доказал.
Когда занятия закончились, я вышел из кабинета в последний раз. Ира, Зоя и Денис обступили меня, захлёбываясь восторгом. Мы хором принялись обсуждать, какие поездки нас ждут и как теперь будем практиковаться. Я смотрел на ребят, потом на Ольгу Викторовну, которая делала вид, что занята своими бумагами, и чувствовал, что мир чуть сдвинулся в правильную сторону.
Девяносто пять процентов — это не предел, но именно они показали мне мою силу. Когда мы разошлись по домам, я словил себя на мысли: «Я ни черта не понимал в корейском… а теперь он часть моих новых планов».
И в этот момент уже не боялся, что двери где-то закроются. Наоборот, я сам решал, когда их открыть.
