Ирина выжидала на кухне, прислонившись к раковине и глядя, как Кирилл покорно варит очередную порцию макарон. Вода кипела, и брызги мыльной пены сковывали кастрюлю призрачным инейным ореолом. На его руках кожа была бледной, местами трескавшейся, словно измученный асфальт после долгой зимы. Он тихо шептал, что ощущает зуд, но не останавливал черпак, медленно помешивая бурую массу из полуготовых макарон.
— Я как-то устал… — бросил он, стараясь не встречаться с ней взглядом.
Ирину передёрнуло, но она сжала руки в кулаки и промолчала. Сама не понимала, где граница между её сочувствием и раздражением.
Кирилл выключил плиту, швырнул дуршлаг в раковину и принялся пассивно выгребать макароны в тарелку, словно не веря, что сейчас это действительно что-то изменит.
Впервые она осознала, что не может дальше молча смотреть на эту бытовую драму. Хоть он и выглядел порядком уставшим, но не принимал ни витамины, ни советы, и упорно держался за свою странную диету. Она вспоминала, как ещё полгода назад он потягивал кефир с омлетом, варил для двоих гречку — и хоть тогда всё тоже шло не лучшим образом, но, по крайней мере, диагнозом «сухая кожа и общее истощение» даже не пахло.
Вечерами всё сводилось к одной и той же сцене. Кирилл ел макароны без аппетита и жаловался, как у него всё болит. Ирина же бегала вокруг, пытаясь то добавить в суп зелень, то заменить часть гарнира на тушёное мясо. Однако он смотрел на это с подозрением, будто она предлагала ему съесть лезвие, а не брокколи.
— Может, сегодня борщ сварим? Теплеет на улице, а нам бы что-нибудь витаминное… — Она старалась говорить мягко, но внутри уже клокотало.
— Да ну оставь, — пробормотал он, взял ложку и медленно пошаркал ею по краю миски. — У меня нет сил даже это доесть.
Ирина накрыла ладонью его руку. Кожа на его запястье была холодной, шершавой. Он вздрогнул, но не отнял руку. Она ощущала, как внутри у него сплелись протест и страх — страшно менять привычку, страшно признаться, что здоровье летит к чёрту.
В один из вечеров ей позвонил Станислав — тот самый друг, который не понимал, почему Ирина неспособна переубедить Кирилла.
— Слушай, Ир, да дело-то пустяк. Хочешь — тащи ему витамины в таблетках или поставь ультиматум. Он что, совсем не слушает?
— Не слушает. А в ультиматумы я не играю, — оборвала она, чувствуя, как внутри поднимается обида.
Вскоре в почтовый ящик упала открытка с поликлиники: в ней врач напоминал Кириллу, что пора бы купить поливитамины и сдать анализы. Ирина долго носила эту карточку в сумке и всё никак не решалась отдать её ему. Казалось, она уже устала бесполезно тратить слова.
Однажды вечером, когда он дремал на диване, она всё же положила открытку на тумбу рядом с его телефоном. Села у противоположной стены, смотрела, как он с просонья потянулся к ложке — видимо, чтобы доесть остатки макарон, которые стояли на полу у дивана.
— Кирилл, ты хоть прочитай, — наконец заговорила она, кивнув на открытку. — Врач у тебя явно не просто так советы даёт.
Но он лишь качнул головой, и Ирина вдруг поняла, что так больше продолжаться не может. Среда была: унылый серый вечер, на улице моросил дождь, а у неё внутри было похоже на выжженную землю.
На следующий день она распечатала несколько статей о последствиях нехватки витаминов. Там были снимки людей, у которых кожа буквально шелушилась лохмотьями. Кирилл выслушал всё это без особого энтузиазма.
— Пару трещин на руках — это не катастрофа, зачем раздувать из мухи слона? — выдавил он, брезгливо скользя взглядом по иллюстрациям. — Я к врачу схожу попозже.
— «Попозже» ты говоришь уже полгода…
Ирина пыталась давить на рациональность. Она пробовала сделать овощные нарезки, варила лёгкие бульоны. Кирилл иногда смотрел в тарелку, как в чужой мир, и морщился, будто перед ним стояла миска с молотым мелом.
К выходным назрела угроза открытой ссоры. Он снова попросил сварить макароны, а она в ответ приготовила борщ. Ужин прошёл в гробовой тишине. Кирилл даже не притронулся к тарелке, разогрел по-быстрому сосиски и ушёл в комнату.
— Кирилл, да так ведь недолго на больничную койку угодить! — крикнула она ему вслед, злость против собственной воли прорвалась наружу.
— Не хочешь — не смотри, — отозвался он из-за двери.
Ирина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Впервые за долгое время у неё стукнуло в голове: а нужна ли ей эта бесконечная борьба? Всю ночь она проворочалась, слушая, как за стеной он кашляет — тихо, надсадно. Утром вынесла из шкафа хозяйственную сумку и уложила туда минимум вещей.
Кирилл застал её в прихожей.
— Ты что, уезжаешь? — тихо спросил он.
— Надо разобраться, Кирилл. Если тебе всё равно, как ты выглядишь и во что превращается твоя жизнь, может, мне тоже пора перестать стараться.
Он молчал. Потом оправдывался: «Я не умею по-другому… я так привык. Макароны проще, быстрее…» Но голос звучал растерянно.
Она выскочила из квартиры ближе к полудню, чтобы не видеть, как он опустится обратно на диван с тарелкой макарон. За углом в лицо хлестнул холодный ветер, и Ирина прижала сумку к себе. Она и сама не знала, куда идёт. Просто брела мимо серых стен, стараясь не зарыдать.
Два дня она ночевала у подруги в соседнем квартале, которая терпеливо слушала все жалобы на Кирилла и охала, что так нельзя: загубить себя одним продуктом! На третий день Ирина решила навестить свою квартиру, хотя бы чтобы забрать смену белья. И пока шла туда, чувствовала, что её разрывает тоска. Несмотря на боль, она надеялась, что найдёт на кухне хоть какой-то прогресс.
Дверь была открыта. Кирилл шагал по коридору и спешно натягивал на запястье пластырь. Услышав её шаги, он быстро подбросил в мусорное ведро пустую упаковку из-под лапши быстрого приготовления. Рухнул на табурет, словно старик, трещавший по швам.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
— Привет, — одними губами произнесла она.
— Ира… я думал, ты вообще не вернёшься. — Он посмотрел на неё покрасневшими глазами, и видно было, что ему стыдно. — Я понимаю, что это всё звучит глупо, но я реально не знаю, как иначе.
Она присела рядом, увидела стопку журналов по здоровому питанию, разбросанных на полу. Он всё же изучал эту тему. Словно извиняясь, провёл рукой по столу, где стояла початая пачка витаминов.
— Я купил их сегодня. И бананы ещё… Станислав помог, он привёз пакеты с овощами.
— Думаешь, оно того стоит? — прошептала она, стараясь не показать счастливого облегчения, которое кольнуло под сердцем.
— Не знаю, — ответил Кирилл, глядя куда-то в сторону. — Но, кажется, у меня нет выбора.
Глядя, как он осторожно вбрасывает резаную морковь в кастрюлю, Ирина впервые почувствовала робкую надежду. Сердце всё ещё обжигала обида, но теперь она видела, что он — пусть с опозданием, пусть через силу — начал пытаться.
Они не обошлись без ссоры в тот же вечер. Кирилл ворчал, что борщ слишком солёный, а Ирина вспылила, что у её руки уже дрожат от попыток угодить, да и нервы на пределе. Но когда буря стихла, она поставила перед ним тарелку, а он съел всё без остатка. Под конец сказал: «Забавно, но ничего такого противного в этом борще я не чувствую».
Ночью Ирина долго лежала, уставившись в потолок, пока за стеной было тихо. Ей казалось, что страх потерять Кирилла уже почти парализовал её, но случился крайний случай, и тут он — очнулся. По крайней мере, так хотелось верить. Мелькали мысли: «А вдруг всё вернётся на круги своя? Снова макароны, снова отчаяние?» Но она решала дать им обоим последний шанс.
Через несколько дней Кирилл отнёс врачебную открытку в поликлинику и таки записался на приём. Вернулся задумчивым, но довольным и тихонько хвастался, что ему прописали курс витаминных инъекций. Соседям он уже шёпотом рассказывал, как важно вовремя взяться за здоровье — хотя ещё недавно лишь отмахивался от их «советов».
Постепенно из холодильника исчезли залежи макарон, а появилась простая, но настоящая еда — каши, овощи, иногда мясные гуляши. Ирина больше не боялась, что он будет выливать всё это в раковину. У него будто открылось второе дыхание. Глаза всё ещё оставались тусклыми, но сухие участки на руках потихоньку заживали.
Прежний акцент на однообразии уступил место разговору о том, как теперь обставить кухню: Кирилл советовался, стоит ли покупать блендер или лучше мультиварку. Иногда шутил, что в будущем он станет «мастером по диетам», и в голосе проскальзывали хоть крохи уверенности.
— Вот только макароны я всё равно люблю, — произносил он, когда Ирина с улыбкой укладывала грибы в сковороду.
— Я не против макарон, — ответила она. — Но теперь давай без фанатизма.
— Договорились, — он чуть улыбнулся, и это была их первая спокойная улыбка за последнее время.
Прошёл месяц. Ирина проснулась от утренних звуков на кухне. Раньше бы она застала там Кирилла, лениво помешивающего кастрюлю, полную угрюмых макарон. Но сегодня её встретил запах тушёных овощей и звяканье тарелок. Кирилл возился у плиты: отмерял соль, пробовал соус — выглядел неторопливо и сосредоточенно. Он бросил взгляд назад, увидел Ирину и слегка смутился.
— Я решил заняться ужином заранее. Надо же как-то восполнить потерянное?
Ирина расхохоталась, хотя в глазах стояли слёзы.
— Может, посолить немножко поменьше, а то ты ещё не до конца восстановился.
— Ладно… спасибо, что всё ещё со мной, — с этими словами он перевёл взгляд на положенные в сторонке витамины с затёртой наклейкой.
Ирина дотронулась до его плеча. Кожа, конечно, была далека от идеала, но уже не напоминала обожжённый песок. Он повернулся, нежно поцеловал её в лоб, потом вернулся к сковороде. Она понимала — прошедший месяц не решил все проблемы, но уступка, которую он сделал, уже казалась важнее любых ссор.
В памяти всплыло, как недавно вечером он слишком громко закашлял, а она, испугавшись, сорвалась и предложила ему тысячу вариантов диет. Тогда он рассердился, крикнул, что она пугает его ещё больше. Но спустя секунду развернулся и обнял, так тихо, будто был готов что-то отпустить в своём упрямстве.
Теперь это упрямство начало приобретать новые очертания — так проявляется упорство в борьбе за своё собственное здоровье.
Ирина подошла к столу, взглянула на пахнущие укропом котлеты.
— Классно. Может, добавим немного зелёного лука?
Кирилл кивнул, сам порубал пучок и бросил в блюдо. Когда он повернул голову, она увидела в его глазах почти искорку. Было ли это благодарностью или простой радостью — уже не важно.
Она накрыла стол, включила тихую музыку и молча подумала, что все эти невидимые изменения дороже любых слов. Кирилл взял тарелку, робко попробовал, глядя на неё исподлобья. И вдруг улыбнулся — почти так, как в ту пору, когда у них ещё не было этой усталости.
— Вкусно. Даже интересно, почему мы тянули так долго, — проговорил он, дыша с облегчением, будто снимая камень с души.
Она улыбнулась в ответ.
Он всё ещё оставался человеком, способным на перемены.
Ирина вздохнула и присела рядом, вспоминая, как когда-то звуки кипящей воды заставляли её думать о его возможной болезни. Теперь же та же самая вода бурлила в кастрюле, обещая нечто иное: новый этап, в котором они научились слушать друг друга и — хоть и не сразу, но понимали, что здоровье стоит любого пересмотра привычек.
Она положила ладонь на его чуть потеплевшую руку и почувствовала ответное движение.
