Звук разбитой посуды снизу прозвучал так резко, что Алексей вздрогнул, сбросил одеяло и сел на кровати. Сердце стучало слишком громко, словно кто-то внизу дирижировал оркестром из криков и скандальных ударов. Он посмотрел на часы: почти полночь. Опять.
Он потёр переносицу, нащупал ручку окна и аккуратно прикрыл его, надеясь отгородиться от очередной серии воплей. Но деревянная рама давно не держала шум: даже сквозь щель доносились хлёсткие слова, которые не оставляли сомнения — там опять ссора.
— Да сколько можно? — пробормотал он. Ему казалось, что каждый выходной вечером соседи снизу не унывают: включают громкую музыку или выясняют отношения так бурно, что у Алексея в голове это превращалось в своеобразную «соседскую симфонию».
Он пробежал рукой по волосам и вышел на кухню, чтобы успокоиться хоть стаканом воды. Сквозь щель между полом и дверью было слышно, как внизу хлопнула входная дверь, а потом раздался визг. Чей-то голос, почти истеричный, перебил визг новым ударом — шмякнула упавшая бутылка, будто это был пункт в партитуре для тарелок ударной установки.
*Как они ещё живы?* — мелькнула у него мысль. Сам Алексей всю неделю проводил за компьютером, работая над дизайном для нового интернет-магазина, и только выходные дарили ему возможность прийти в себя, но шум то и дело отнимал покой.
У него не было привычки жаловаться, но терпение выработалось за месяцы небывалых «концертов» соседа и его жены, а иногда и непрошеных дружков, которые заглядывали на огонёк. Соседи снизу, Максим и Ирина, судя по обрывкам обсуждений, вечно ругались из-за денег, долгов, детей, которых у них, похоже, не было, но они грозились «завести», чтобы «поправить отношения» или ради каких-то собственных видов.
Алексей невольно услышал много лишнего. Раз, придя поздно вечером домой, он видел, как Ирина из квартиры выносила огромные мусорные пакеты. Волочила их по лестнице с мрачной решимостью, а Максим кричал ей вслед, размахивая какими-то бумажками. Алексей тогда только кивнул и быстро прошёл к себе, надеясь не ввязываться в чужие проблемы.
Теперь он понимал, что в этом — вся соль: чужих проблем нельзя «не замечать», когда они буквально кричат тебе под окнами, разбивают предметы и отражаются эхом на потолке.
К полуночи всё, казалось, утихло. Алексей уже готовился вновь лечь, когда снизу донеслось хриплое:
— Давай, заходи, не ссы! — и хлопок входной двери.
Потом зычный голос чужака:
— О, да у вас тут весело! Чё, не надоело орать-то?
Максим ответил неразборчиво, но Алексею почудилось, что теперь они все трое начали выяснять отношения.
— Господи… — Он потушил свет и вернулся в кровать, но сна как не бывало.
Наутро его разбудил будильник. Семь утра. Он поднялся, машинально натянул кроссовки и, кое-как приоткрыв несчастное скрипящее окно, вдохнул утренний воздух. *Может, пробежка снимет напряжение?*
Внизу, в подъезде, пахло табаком и чем-то кислым. Видимо, после ночных гостей не удосужились проветрить. Алексей спустился на улицу. Проходя мимо окна соседей, услышал приглушённые голоса, но без драк и стекла. И то хлеб.
Его маршрут пролегал вокруг близлежащего парка: мягкий асфальт под ногами, иногда встречные бегуны кивали друг другу, желая хорошего утра. Алексей чувствовал, как его мысли становятся яснее, а напряжение по чуть-чуть уходит, словно каждый шаг убирает одну тревожную каплю из головы.
*Всё равно нужно что-то делать. Может, поговорить с другими жильцами?*
После пробежки он остановился у соседней квартиры на своём этаже. Там жила такая себе пенсионерка Анна Петровна, вечно недовольная шумом, но если уж что-то ей всерьёз мешало, она принималась писать жалобы в управляющую компанию.
— Алексеюшка, здравствуй, — сказала она, приоткрыв дверь. — Опять эти… снизу? Всю ночь томились?
— Да уж, Петровна, — он вздохнул. — Вы слышали?
— Конечно слышала. Кто ж не слышал? Такое чувство, что они себе на голову мешок проблем вывалили, а остальным подкинули мозгового шума. У меня аж чашка на блюдце звякала.
Он кивнул, слушая, как она сетует на разгульную жизнь молодых, на то, что раньше такого не было, а сейчас, мол, всем лишь бы покричать…
— Может, напишем коллективную жалобу? — предложил Алексей.
— Я бы написала, милок, но они хоть и орут, а вдруг… — Она осеклась и понизила голос. — Вдруг там всё настолько плохо, что жалоба никого не спасёт? Лучше бы они хоть людишек не пугали.
— Понимаю, — пробормотал он. — Но всё-таки жить так невозможно.
Вернувшись в свою квартиру, Алексей прошёлся по комнатам, безуспешно пытаясь отвлечься: аккуратно разложил проекты на столе, полистал эскизы сайта. Мысли всё время возвращались к дракам снизу.
Позже он решил заглянуть ещё к одной семье на этаже, где обитали супруги с маленькой дочкой. Точнее, с одной из них он здоровался, когда встречал в лифте её малыша, и знал, что шум тоже действует им на нервы.
Хозяйка, Ольга, выглядела уставшей.
— Вы из-за того скандала? — спросила она, когда Алексей упомянул ночной кипеж. — Мой ребёнок ночью проснулся и плакал. Я уже хотела позвонить в полицию, но муж сказал, что вряд ли они приедут из-за бытовой перебранки.
— Значит, вы ничего не предпринимали?
— Только успокоили дочь, больше мы сделать не смогли.
Вечером Алексей снова ощутил, как напряжение наливается в воздухе. Сперва снизу шли резкие голоса, потом звуки, будто кто-то передвигает мебель. А когда Алексей решил закрыть окно в гостиной, он услышал выстрел ругательств. Ему стало не по себе.
— Да что за чёрт, — произнёс он вслух, и побежал на кухню искать беруши, но нашёл только старые, продырявленные. *Хватит* — стукнуло в мозгу.
Он надел кроссовки, взглянул в зеркало: невысокий, чуть за тридцать, с застывшим в глазах вопросом *зачем я лезу в эту ситуацию?* Но выходить из себя от бессилия было уже невозможно. Пальцы дрожали, когда он поворачивал ключ в замке.
На лестничной площадке ощутил, что ступеньки будто ведут не вниз, а в логово тех двоих, кто сейчас неистовствует. Он услышал странный хохот: это, по всей видимости, тот самый «друг», который подливал масла в огонь. У двери Максима и Ирины пахло табачищем и дешёвым вином.
Он постучал, сначала тихо, потом громче. За дверью смолкли голоса. Взглядом он поймал любопытную мордашку ребёнка с противоположной квартиры: девочка приоткрыла дверь и смотрела на него испуганно. Алексей словно храбрый рыцарь: сам удивился, почему ему вдруг стало стыдно за свою решимость. Но тут дверь соседей распахнулась.
— Чего? — спросил невысокий жилистый парень с красными глазами. Видимо, это и был Максим. За его спиной выросла раздражённая женщина в растрёпанной футболке. На диване у стены перекатывался от смеха тот самый друг — худощавый, с истеричным блеском в глазах.
— Я… — произнёс Алексей, чувствуя, как слова застревают. — Я сверху живу, слышу всё, что у вас творится. Может, успокоитесь?
Женщина стрельнула глазами в Максима.
— О, нас уже прослушивают! — огрызнулась она.
Тот злобно посмотрел на Алексея:
— Может, тебе ещё прямой эфир включить? Чего приперся, герой?
Алексей сглотнул и всё же решился сказать то, что хотел:
— Ребят, вы шумите постоянно. Я понимаю, у вас конфликт… Но это мешает всем. Давайте что-то решать.
Друг залаял смехом:
— Да он шпион, Макс, смотри, уже всю твою жизнь, наверное, знает!
Максим шагнул ближе. Пахло алкоголем, от него исходила напряжённая готовность к драке. Ирина воздевала руки, будто ей надоело это бессмысленное шоу. Когда Алексей увидел её блестящие от слёз глаза, у него в груди что-то ёкнуло: видимо, она была на взводе не меньше Максима.
— А ты не лезь! — крикнула она. — У нас свои разборки, понятно?
— Но вы же орёте так, что я ночами не сплю, — возразил Алексей, неожиданно для себя повысив голос. — И не только я, вон, у людей дети плачут.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (https://t.me/ru1ogorod) и Дзен (https://dzen.ru/1ogorodru)
На секунду показалось, что Максим сейчас вцепится ему в ворот. Но вдруг друг соседа подорвался с дивана и начал кричать на Ирины:
— Ну давай, расскажи, как вы алименты не платите? Или как долги копите? Соседу всё равно всё слышно!
Алексей уже жалел, что решил вмешаться. Наверное, проще было бы написать жалобу, или устроиться на прослушку у психолога — всё, что угодно, лишь бы не торчать в дверях этой квартиры.
— Слушайте, — произнёс он максимально твёрдо, — всех достал ваш бедлам. Я понимаю, что у вас есть серьёзные проблемы, но нужно либо разъезжаться, либо договариваться, либо…
— Либо что? — в упор спросил Максим, качнувшись опасно близко, будто проверяя пульс Алексеевой храбрости. — Позвонишь ментам?
Алексей сжал кулаки.
— Если придётся, позвоню.
Повисла тишина. Друг Максима снова прыснул, но уже как-то угрюмо. Ирина глядела на Алексея отвечающим взглядом — в нём уже не было ярости, там была усталость.
Замерло всё.
— Боже мой, — прошептала она через паузу. — Мне самой уже надоело орать.
Максим перевёл взгляд с неё на Алексея, потом уронил плечи. Похоже, процесс выгорания достиг своего пика.
— Чего ты хочешь? — грубо буркнул он, но голос звучал обессиленно. — Мы просто устали… не знаем, как разрулить всё. Денег нет, работы нет, нам в лицо все говорят, что мы никчёмные. И вот мы ругаемся.
— Не знаю, как помочь, — признался Алексей. — Но вы поймите, ваши крики не решают бед. Это только мучает окружающих, да и вас самих.
В этот момент из-за плеча Ирины высунулась худая рука друга:
— Да ладно, чего ему врать? — процедил он. — Никакие они не бедные, просто долгов у Макса куча, а Ирка психует, что он не работает. Вот и всё.
— Ты помолчи, — огрызнулся Максим, видимо, считая, что друг болтает лишнее. Но было ясно, что «помощник» уже влил свою порцию алкоголя и готов сдать всех с потрохами.
— Зачем вы выносите всё это на публику? — вдруг сказала Ирина, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то конкретно. — Я ненавижу эту квартиру, всё пропахло скандалами.
Алексей сделал осторожный шаг вперёд, надеясь, что никто его не тронет, и тихо прикрыл дверь за собой, чтобы соседи на этаже не слушали.
— Ребят, вы ж люди взрослые, — начал он спокойнее. — Поймите, вокруг полно тех, кому больно слушать ваши драки. Вы сами-то не хотите какой-то… передышки? Или, может, есть смысл поговорить с психологом, с юристом?
Максим выдохнул и опустился на край дивана. Человек, которого он называл другом, уже перестал возбуждённо кричать, а только хмурился. Ирина постояла около стены, всё ещё теребя край футболки.
— Мы даже не знаем, с чего начать, — сказала она, наконец, и первый раз её голос прозвучал беззлобно. — Насмотришься всяких шоу, как разводятся и всё такое… Страшно. Но вместе мы то ли не можем, то ли не хотим…
Алексей присел на корточки, чтобы говорить на одном уровне. Ему вдруг открылось: за этими орами прячется такая же усталость, какой охвачен он сам, когда просыпается от очередных скандалов. И это было… страшно близко.
— Может, стоит разойтись по разным комнатам, успокоиться. Или поедьте на пару дней друг к другу в гости, если есть друзья немаргинальные. Мне кажется, вы просто зациклились.
Максим поглядел на Иру, моргнул и придвинулся к ней:
— Может, правда надо разъехаться на время, а? А то друг тут…
— Да какой я друг, — вмешался тот, вставая с дивана. — У меня своей жизни нет, я смотреть не могу, как вы себя грызёте.
Каждый из них выдохнул. Алексей поймал себя на мысли, что не ожидал увидеть, как они меняются буквально на глазах. За пару минут напряжение медленно растворялось, будто все выпустили пар.
— Слушай, — сказал Максим, уже обращаясь к Алексею тише, — мы тебе, правда, мешаем. Извини. Я не думал, что всё так… достаёт.
— Вы достаёте не только меня, — вздохнул он, — весь дом слышит.
Ирина кивнула, опустив глаза, и прошептала:
— Я устала сама в этом аду.
Слева вдруг раздался робкий стук: Ольга из квартиры напротив приоткрыла дверь и спросила:
— Всё нормально?
Алексей обернулся:
— Вроде улаживаем.
Улыбка тронула уголки её губ — возможно, она благодарна, что кто-то решился поговорить. Девочка, её дочка, выглянула из-за маминой ноги, и Ирина, перехватив этот взгляд, болезненно зажмурилась.
— Давайте сделаем так, — предложил Алексей, стараясь подвести к разрядке. — Я не собираюсь вас в полицию сдавать, если вы попробуете разобраться по-человечески. Если всё-таки не выйдет, то что ж, тогда придётся обращаться в более серьёзные инстанции.
Максим поднялся и протянул Алексею руку. Сергей, его друг, буркнул что-то вроде «Ладно, я пошёл», и, пошатнувшись, двинулся к выходу. Ирина постояла ещё секунду, словно сомневалась, потом тоже кивнула и вручила макулатуру Максиму: каких-то платёжек и квитанций.
Алексей вышел первым. На площадке всё стихло. Остальные соседи сидели за дверями, но наверняка слышали каждое слово. Он поднимался к себе, а в голове ещё казались отголоски ночных криков, смешанные с облегчением, что их «соседская симфония», возможно, перестроится в более тихую ноту.
На следующий день он получил уведомление от управляющей компании: просили подтвердить, действительно ли он будет писать коллективную жалобу. Алексей держал конверт и думал, что ещё недавно непременно стал бы настаивать, ведь не верил, что эта пара может измениться. Но теперь у него было странное чувство, будто всё сдвинулось с мёртвой точки, пусть и ненадолго.
Он заварил себе кофе и выглянул в окно. Воздух казался чище, чем обычно, а внизу больше не орал никто — может, люди всё-таки научились слышать друг друга без разбитых тарелок. Алексей сделал глоток, прислонился лбом к прохладному стеклу.
*Возможно, и мне стоит что-то изменить. Хватит забиваться в угол от каждого шума внешнего мира.*
За окном утро набирало силу. Из квартиры снизу доносились приглушённые голоса, без бранных выкриков. И, как по невидимой команде, из коридора послышались шаги: явно кто-то вихрем сбегал вниз, но без истерик и ругани. Алексей улыбнулся невольно.
Да, проблемы у людей никуда не пропадают, но когда напряжение хоть немного спадает, в ушах перестаёт звенеть невыносимая ментальная какофония. А когда сам начинаешь действовать, а не просто прятаться за стенами, даже самые резкие ноты в этой «симфонии» могут сойти на пианиссимо.
Он глянул на ноутбук с недоделанным макетом. Работа не ждёт. Но сегодня, впервые за много месяцев, Алексей ощутил, что у него есть силы сесть и довести дело до конца. Ведь тишина, как оказалось, иногда создаётся не падением децибелов, а смелой попыткой поставить давнюю проблему на паузу, взглянуть ей в лицо и договориться хотя бы о временном перемирии.
Он поставил чашку на стол, открыл проект и принялся за работу, ощущая, что в этот миг над домом царит редкий покой.
