Звук скулежа за окном вдруг стал невыносимым. Денис едва различал чьи-то крики, смех и топот ног: кто-то из ребятишек резко оборвал смешок и перешёл на короткое испуганное завывание. Он бросил взгляд на окно, за которым колыхались тени. Туши бродячих собак плотным кольцом теснили детвору у забора соседского участка.
— Эй! Ребята! — крикнул Денис, распахивая дверь со двора. — Быстро сюда!
Собаки при звуке голоса на миг притихли, но не разбежались. Глаза некоторых недобро сверкнули, будто они и не собирались уступать никому свою добычу. Двое мальчишек успели юркнуть за калитку соседа, а ещё двое стояли, прижавшись друг к другу. Денис рванул к ним напрямую, размахивая руками.
Он чувствовал, как сердце выскакивает из груди. Собачий вой становился то выше, то ниже, и одна крупная дворняга встала на задние лапы, скалясь и огрызаясь в его сторону. Денис ухватил детей за руки и потащил к своей калитке, стараясь не показать страха. Вся малолетняя компания метнулась во двор, и он тут же захлопнул ворота. Шум чуть стих, но шорох за забором не прекращался.
На крыльце их ждал тяжёлый выдох. Денис понял, что дети ведут себя по-разному: двое испуганно замерли, а у одного взгляд стал фанатично-злым — видно, что пытался скрыть панику. Девочка с чёрными косичками рыдала, вытирая лицо подъёмом кофты, и он с грустью узнал в её глазах тот же страх, который давно жил в его собственной дочке, Зое.
Ещё месяц назад Зоя боялась ходить в школу одна. В посёлке Тульском, куда они переехали пару лет назад, количество бродячих животных будто росло экспоненциально. Соседи регулярно жаловались на бездомных котов, которые по ночам царапали двери. Собаки рыскали в поисках пропитания, нередко кидаясь на прохожих. Денис сперва не воспринимал этот бедлам как серьёзную угрозу, но однажды увидел, как пёс гнался за его дочкой — девочка тогда вернулась с ободранными коленками, в слезах, и вцепилась в отца, не желая выпускать. С тех пор он возил Зою в школу на машине и старался по возможности возвращаться вечером вместе с ней.
Однажды он нашёл во дворе соседа ободранного кота, распростёртого на траве в неестественной позе. Шерсть была почти вся вырвана, а лапа висела на тоненьком лоскуте кожи. Сосед, пожилой мужчина по имени Павел, лишь горестно качал головой и повторял: «Ну как же так, кто мог…» Была ли это стая собак или случай, никто не знал. Но когда такое видишь один раз, забыть уже невозможно.
— Пап, — позвала его Зоя, когда дети, наконец, успокоились и двинулись к калитке. — Они же могут вернуться?
— Пока вы у меня, никто не подойдёт, — тихо отозвался Денис и коснулся её плеча.
— Мне страшно, — прошептала девочка и сжала его руку.
Денис понимал, что весть о только что случившемся разлетится по посёлку быстрее любого слуха. И надо было что-то делать, пока эта проблема не закончилась трагедией.
Ночью он почти не спал, размышляя, как действовать. Наверняка в администрации есть отдел, который занимается отловом бездомных животных. Но он уже писал заявление пару месяцев назад. Ответ пришёл формальный: ведётся работа по гуманному сокращению численности собак и котов. Гуманное сокращение, чёрт возьми. На деле же стаи не редеют, а детей приходится подвозить до школы, как в военное время.
Наутро Денис отвёз Зою к школьному зданию и, отпустив её с подругами, задумчиво помассировал виски. Он вспомнил, как прошлым летом в одном только дворе видели почти пятнадцать собак, сбившихся в кучу, а рядом крутились те самые истощённые коты, будто примкнувшие к великой охоте. Никто не решался прогнать эту арабу. И всё валится в одно: безразличие властей, нежелание местных жителей организовать хоть что-то, привычка закрывать глаза на чужих питомцев, которых чаще выбрасывают на улицу, чем воспитывают.
Он перешагнул порог районной администрации около одиннадцати утра. В приёмной было пусто: только хмурый охранник за стойкой и длинный коридор, украшенный старыми плакатами. За одним из стеклянных дверей обнаружился кабинет, куда и нужно было подать жалобу. Денис, решительный, постучал и вошёл.
— Добрый день. Мне бы поговорить по поводу проблем с бродячими собаками, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие.
За столом сидела женщина средних лет, очень уставшая на вид, а рядом — парень, видимо, стажёр. Женщина вздохнула:
— Вы не первый. Документы сейчас отправляем наверх, но пока ясности нет. Мы пытаемся наладить программу стерилизации, но денег мало.
— Программа? — Денис нахмурился. — Людей кусают прямо на улице, дети боятся выйти. Мне разобраться, почему до сих пор нет результата.
— Я записала ваше обращение, — сухо ответила сотрудница и протянула ему форму заявления. — Номер заявки будет готов завтра.
Примерно такой же разговор Денис вёл две недели назад, и месяц назад, и полгода назад. Ему надоело слышать одни отговорки про нехватку средств. Но он понимал, что если не давить на власть, то вряд ли что-то изменится.
Потом он встретился с пятью родителями, чьи дети учились вместе с Зоей. Во время разговора все сообща вспоминали случаи, когда ребятня убегала в слезах от беспризорных собак или рисовала жуткие картинки на тему «Мама, боюсь выйти на улицу». Оказалось, что многие опасались выступать открыто: кто-то считал, что псы ни в чём не виноваты, кто-то вообще не ожидал, что обращение даст плоды. Но Денис чувствовал, что если не объединиться и не заявить о проблеме вслух, то всё в посёлке пойдёт под откос.
— Мы можем подать коллективную жалобу, — предложил он, оглядывая круг собеседников и пытаясь уловить ответ в их глазах. — Не одну, а сразу двадцать, тридцать, пятьдесят. Тогда получим шанс на внимание.
— Я готов, — кивнул высокий мужчина по имени Вадим. — Моя дочь теперь пешком до школы не ходит и даже во двор боится выходить.
Пожилая мать двоих детей, Галина, вздохнула:
— Да, напишу заявление, куда деваться. Но как тогда с собаками дальше? Неужели их будут отстреливать?
— Надеюсь, нет, — встрепенулась худенькая женщина в очках. — Я всю жизнь люблю животных, но что-то же нужно делать… Иначе детей в школу придётся на танках завозить.
Выпуклой темой в общении стала гуманность. Вот тыкался ли кто из жителей в проблему реального устройства собак в приюты, ведь там тоже или нет мест, или нет финансирования. Денис понимал тревогу людей, которые бьются за животных, но и не мог мириться с растущей угрозой.
Параллельно в посёлке нашлись и рьяные защитники свободных собак. Один из них, крестящийся при каждом слове адвокат по имени Кирилл, неожиданно явился на собрание родителей во дворе школы. Его голос звучал негромко, но уверенно:
— Поймите, животные не виноваты, что их выбрасывают. Проблема в людях, которые заводят питомцев на лето, а затем исчезают, выбрасывая хвостатых. Мы не хотим массовой крови.
— И я не хочу крови! — с нажимом возразил Денис. — Но что вы предлагаете? Зоя уже месяц боится двора. Каждый вечер я думаю, как бы не пришлось ехать в травмпункт.
— Надо ужесточать контроль над заводчиками, пропагандировать стерилизацию, а не скармливать собак яду, — Кирилл бросил на него взгляд, полный облегчённой грусти. — Мы создаём приют, но средств нет, и одним энтузиастам всё не вытянуть.
— Да хоть десять приютов… Сколько лет уже обещания идут? — пробормотал Вадим, стоя неподалёку.
Взгляд Дениса в ту же секунду упал на Зою, которая кутаясь в собственную кофту, выглядывала из-за стенки. Он чувствовал горячий комок у горла. С одной стороны, он понимал, что резкие меры против собак могут вызвать новую волну критики и склок. С другой — бездействовать он не мог больше. Всем нужен быстрый результат, а точных решений не было.
Так появилась мысль собрать подписи в пользу нового закона, где будет чётко прописана ответственность за выгул собак без поводка, фиксированы штрафы для тех, кто бросает своих питомцев. И где будет сказано, что бродячие собаки подлежат обязательной стерилизации. Потянулся целый хитросплетённый узел: юридические сложности, общественные слушания, согласование. Но Денис не собирался останавливаться.
Первым делом он распечатал специальные бланки, где указал две основные цели:
- Привлечь к ответственности владельцев, бросающих животных.
- Ускорить программу стерилизации и создать официальный приют на бюджетные деньги.
— Подписи нужны? Я поставлю, и муж тоже. — Ольга, мама второклассницы, протянула руку за бумажкой, не раздумывая. — Пускай власти шевелятся.
— Я тоже подпишу, — сказала другая женщина, Анна. — Иногда утром не выйти — у нашего подъезда десяток псов сидит. Меня не трогают, но ребятам страшно.
Кто-то кривился: мол, опять бессмысленные бумаги. Но постепенно люди проникались общей идеей. Денис ходил по улицам, стучал в двери, разъяснял, почему это важно. Некоторые соседи встречали его недружелюбно, говоря, что следовало бы самому заниматься отловом, если так страшно. Он не вступал в ссоры, только мрачно улыбался.
Увечером, когда он принёс домой увесистую стопку подписей и разложил их на столе, Зоя подошла и спросила:
— Пап, а это всё поможет? — В глазах дочки отражалась смесь надежды и сомнений.
— Я не знаю, — выдохнул он, глядя на её руки, которые нервно ёрзали по краю стола. — Но я должен хотя бы попытаться.
Зоя проводила его взглядом, и Денис увидел в этом взгляде вопрос, который не был озвучен: Почему так много собак без хозяев? И почему все взрослые до сих пор не решили эту проблему?
На следующее утро в посёлке разнеслась ещё одна новость: у магазина нашли бездыханного кота со следами зубов на боках. Некоторые женщины перешёптывались об очередном нападении. Собаки или нет — споры разгорались. Но слухи делали своё дело: всё больше людей, даже те, кто прежде жалел псов, начинали тревожиться за свою безопасность.
Денис понимал, что общественное собрание — последний шаг перед тем, как администрация будет вынуждена принять решение. Собрать депутатов, представителей местных зоозащитников, врачей из ветклиники, да ещё родителей с детьми. И вот назначили день Х: суббота, шесть вечера. Каждый, кто придёт, сможет высказаться.
Вечером пятницы Денис не находил себе места, перебирая бумаги и прикидывая, что именно станет ключевым аргументом. Жена, Марина, осторожно заглянула в комнату.
— Всё? Готовишь речь? Может, попробовать поспать?
— Какой там сон, — проворчал он, отодвигая исписанный лист. — Чувствую, что много будет споров. Кирилл со своими людьми соберётся — они против решительных мер.
— Но ты ведь не требуешь отстрела, — заметила Марина и тихо прикрыла дверь. — Просто хочешь порядка…
— Порядок или нет, а вопросы всё равно будут неприятные. Я же не стану говорить: «Отдайте всех собак на усыпление». Нужно показать, что есть компромисс. Но, похоже, мы уже на пределе.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (https://t.me/ru1ogorod) и Дзен (https://dzen.ru/1ogorodru)
Собрание устроили в актовом зале школы. Мест не хватало, люди стояли у стен. Впереди, за деревянным столом, выстроились чиновники, зоозащитник Кирилл, ветврач, председатель родительского комитета и ещё пара человек с важными лицами. Денис сидел в первом ряду, чувствуя, как ладони покрываются липким потом. Рядом крутилась Зоя, тревожно осматривая переполненный зал.
Первым слово взял представитель администрации, невысокий мужчина в аккуратном костюме. Он пробормотал о том, что власти уже «делают всё возможное», и гул в зале моментально усилился. Крики: «А в чём это выражается?» — «Почему наши дети боятся выходить на улицу?» — звучали со всех сторон.
Когда дошла очередь до Дениса, он поднялся, стараясь говорить уверенно, но внутри всё дрожало:
— Я живу здесь третий год… У меня дочь, которая терпеть не может даже звук далёкого собачьего лая. И я устал от того, что долгое время — никаких действий. Предлагаю принять закон, чтобы каждый владелец, у кого собака или кот, нёс ответственность за выбрасывание, чтобы ветеринарное управление организовало массовую стерилизацию, и чтобы бродячие животные содержались в приюте на деньги, которые администрация обязана выделять. Мы собрали более ста подписей. Люди устали от страха.
Он показал толстую папку с бумагами. Многие в зале захлопали. Кирилл, получив право на реплику, вышел к столу:
— Я понимаю, что людям страшно… Но нельзя упрощать всё до «стерилизуйте или пересажайте!» Нужно развивать культуру обращения с животными. Если вы примете жестокий закон, мы получим кучу отравленных собак. Мой вопрос: кто гарантирует, что в погоне за безопасностью мы не переступим все границы гуманности?
Раздались голоса и «против», и «за». Атмосфера накалялась, будто кто-то подкрутил звук на максимум. Вдруг откуда-то из задних рядов прокричали:
— А как насчёт растерзанных котов? Кто там был гуманным с этими несчастными?
— Или детей, которых чуть не покусали возле магазина? Псов много — это следствие бездействия!
Скоро всё превратилось в разговор на повышенных тонах. Члены комиссии пытались усмирять гул. Кирилл убеждённо твердил, что собак нужно не истреблять, а пристраивать в семьи и стерилизовать, а Денис стоял на своём: Нужен закон, чётко работающий против безответственных владельцев.
Зоя сидела с мрачным лицом, уцепившись в мамину руку, и смотрела то на отца, то на адвоката. В какой-то момент Денис устало вздохнул, уставившись на разгорячённую толпу:
— Нам всем важно одно — дети должны жить без страха. И от собаки тоже не должно быть угрозы. Если кто-то планирует завести зверя, он обязан следить за ним и не позволять животному оседать на улице.
После часовой полемики представители администрации поднялись на совещание в отдельную комнату. Толпа разошлась по коридорам, кто-то ругался, кто-то успокаивал другого словом «Ну, терпение, всё решится», а кто-то просто молча стоял у окна. Кирилл приблизился к Денису:
— Я не хотел тебя обвинять в желании убивать животных… Просто боюсь, что наш народ умеет и переусердствовать, когда дают добро.
— Я это понимаю, — кивнул Денис, — но что делать, если эти стаи перемножаются, а люди страдают от нападений? Должна быть система.
— Посмотрим, что наши чиновники скажут, — адвокат устало взъерошил волосы и отступил к двери.
Вскоре администрация объявила вердикт. По сути, власть решила идти на компромисс: провести обязательную стерилизацию всех обнаруженных бродячих собак, построить небольшой приют, а к владельцам, бросившим своих питомцев, применять максимальные штрафы. Одновременно Кириллу дали право возглавить зоозащитную группу, которая будет следить за соблюдением норм. В зале послышалось немало вздохов облегчения и ворчливых усмешек.
После собрания Денис вышел со Зоей и Мариной на улицу. Небо было серое, моросил мелкий дождик, но воздух казался чище, будто исчез громадный груз. Или, скорее, чуть приподнялся.
Зоя потёрла нос рукавом и спросила негромко:
— Всё, теперь собак не будет?
— Будут, но их возьмут под контроль, — пояснил Денис. — И, может, однажды они перестанут шугаться и нападать…
— А если снова прогрызут кота? — девочка упрямо прикусила губу.
Он тяжело посмотрел на неё, понимая, что на все вопросы ответы не найти:
— Скорее всего, всё равно могут случаться неприятности. Но по-другому никак.
От вчерашнего энтузиазма остался привкус горечи. Денис знал, что стерилизация — лишь полумера, и вряд ли собаки мгновенно переменят свой нрав. Кто-то из них уже успел привыкнуть к охоте. Однако теперь, по крайней мере, была видимость чётких правил, а значит, шансы наладить более-менее безопасную жизнь для Зои возрастали.
Дома дочка сразу прошла к себе в комнату. Через приоткрытую дверь доносилось, как она выкладывает тетради на стол, бросает пенал. Марина мысленно кивнула Денису, мол, дай ей время. А он перегляделся с супругой и прошёл на кухню, чтобы утолить противную дрожь в руках стаканом воды.
— Думаешь, всё это сработает? — тихо спросила Марина.
— Поживём — увидим. Я рад, что сумел добиться чего-то… Но сейчас надо не расслабляться, а следить, чтобы чиновники действительно выполняли свою часть. Иначе всё зря.
Она приобняла его за плечи, и Денис ощутил тёплое прикосновение, напоминающее о том, что семья — его опора и главный смысл борьбы.
Неделя пролетела в мелких делах и разговорах. Люди, которые когда-то сомневались, теперь придерживались выжидательной позиции: посмотрим, будет ли польза. Кирилл с небольшой группой волонтёров уже бегал по улицам, пытаясь отлавливать собак и отвозить их в ветклинику на осмотр. Денис пару раз наблюдал эту сцену издалека: не все собаки были согласны «сдаваться», поэтому волонтёрам приходилось проявлять настоящий героизм.
Зоя же с осторожностью перестала закрывать уши при каждом лае, но по-прежнему предпочитала держаться поближе к дому. Вечерами она, казалось, оживлённее рассказывала о школе, о подругах, обсуждала летние каникулы. Денис чувствовал, что тревога у неё ещё есть, но уже нет прежней тотальной паники.
Ночью он часто возвращался к воспоминанию о том, как схватил детей у забора и как стая дворняг не отступала. От одного только воображения, что кто-то мог не успеть, у него сводило живот. Границы безопасности оказались слишком зыбкими, и система мер, о которой объявили власти, была всего лишь началом общих перемен.
В конце месяца председатель районного совета сказал, что ожидаются первые рапорты о стерилизации нескольких десятков псин. Дома Денис сел на диван перед телевизором и, задумавшись, чуть улыбающийся, отправил сообщение Вадиму:
«Ну что, кажется, есть сдвиги. Небольшие. Дети потихоньку начинают выходить гулять сами. Как у тебя?»
Ответ пришёл через минуту:
«Да, у нас то же самое. Хотя жена всё ещё боится по старой памяти. Но, надеюсь, всё будет лучше =)))».
Складывалось ощущение, что посёлок оживает, сбрасывая груз страха. В то же время Денису, по правде говоря, было тревожно: ведь проблема лишь проглядывала новые контуры. Времени и сил нужно было немало, чтобы нашлись деньги и люди для полноценного приюта. И всё равно существовали те, кто считал любые меры жестокостью по отношению к четвероногим.
Наконец, в одно выходное утро Зоя сказала, что хочет пройтись до продуктового магазина сама. Денис первым делом напрягся, вспоминая все ужасы прошлого, но увидел в её глазах твёрдое желание попробовать.
— Хорошо, — кивнул он, а у самого сердце сжалось. — Но будь осторожна, хорошо? Если что, беги домой.
— Угу, — ответила она и крепко обняла его, словно понимая, насколько для него это волнительный момент.
Когда девочка скрылась за воротами, Денис вышел на крыльцо и оглядел улицу. Вдалеке виднелась пара бродячих собак, которые спокойно грызли какой-то пакет возле контейнеров. Ни тени агрессии или лютого аппетита к прохожим — просто существовали там, в своём полуголодном мире. Он напомнил себе, что скоро их будут ловить для стерилизации, потом, возможно, вернут или пристроят. Как бы то ни было, пока они не набрасываются на людей — уже успех.
— Пап! — крик Зои издали испугал его, и он отозвался:
— Да? В чём дело?
Но девочка появилась у калитки со счастливой улыбкой и помахала пакетом с печеньем:
— Ничего, я купила, что нужно. И никто меня не тронул.
— Молодец, — от души проговорил он, чувствуя, как невероятная лёгкость накатывает изнутри.
В тот момент Денис ощутил, что не всё потеряно. Возможно, всё только начинается, и у посёлка появился шанс научиться ответственности и взаимопониманию. Да, бродячие собаки не исчезнут по мановению палочки, да и закон — лишь бумага. Но когда есть хотя бы частица воли, чтобы изменить то, что долгое время казалось неизбежным кошмаром, всё может сдвинуться.
Он улыбнулся дочке, прикрыв на миг глаза. В памяти всплыл жуткий образ разорванного кота и злобный лай, с которым стая окружала детей. А теперь тишина. Просто легкий ветерок, тихое ворчание бродячих псов вдалеке. И в этой паузе он почувствовал горькое облегчение. Тьма не исчезла, но люди, наконец, научились ей противостоять.
