Она сидела на кухонном табурете, щурясь на экран телефона. Внизу чёрным по белому: «Таня, давай разведёмся. Извини, но по-другому никак». Секунду спустя пришло фото, словно наглое напоминание о прошлой жизни: на снимке они с мужем, счастливые, держатся за руки. Фоном виднеются полки с посудой, которую они когда-то вместе выбирали. Танина рука начала предательски дрожать, телефон чуть не выскользнул.
*Как же так?* Всё внутри оборвалось. Ещё неделю назад она думала, что их маленькая квартира — её безопасный остров, их вещи — символ теплой привязанности, а теперь всё обернулось холодной пустотой.
Дома было странно тихо. Муж, по сути, уже съехал. Он оставил ей какое-то невнятное сообщение о том, что документы скоро пришлёт адвокат, а имущество записано на мать, мол, это «заранее так решили». Татьяна ощутила, как от выжженной обиды закружилась голова. Ей тридцать пять, она не работала с тех пор, как вышла замуж, а теперь даже посудомоечная машина принадлежит свекрови.
Она рассеянно пошла в комнату и заметила, что там царит хаос: стул свалился набок, на полу валялись журналы по рукоделию. Когда-то она была уверена, что, посвятив себя дому, обязательно станет примерной женой — вязала шарфы, училась кулинарным премудростям. Больше всего её оценила свекровь: намекала, что Татьяне нужно «хоть чем-то заняться». Упрёки сыпались исподтишка, вкрадчивым голосом. И вот теперь все эти «советы» обернулись пустотеющей квартирой и горькой правдой: ей некуда идти, не с чем остаться.
Она не спала несколько ночей к ряду. Отдышавшись и слегка успокоившись, Татьяна открыла ноутбук — старенький, но ещё рабочий. Осознать, что помощь не придёт ни от мужа, ни от свекрови, было страшнее всего.
*Господи, хоть бы найти работу… Мне же надо как-то выживать.*
Она скачала несколько шаблонов резюме, криво, с ошибками, заполнила детали о себе. У неё высшее педагогическое образование, но опыт в профессии — всего полгода после университета. Все остальные годы она сидела дома, пока свекровь брала её то к одному врачу, то к другому, намекая, что «молодым семьям полезно иметь детей». Не вышло ни детей, ни стабильности.
На рассвете она разослала все резюме, что только могла. Почувствовала странный прилив сил — будто бы совершала важнейшее дело в жизни. Но вечер принёс разочарование. Письма с отказами посыпались так быстро, что она уже перестала считать. Одни требовали стажа, другие — кому-то подошёл кандидат изнутри компании. *Наверное, я не подхожу никому,* — горько подумала она.
На следующий день звонила подруга Зоя, с которой Татьяна когда-то делилась сокровенным.
— Танюш, я слышала про твою ситуацию… Держись там. Может, хочешь переехать ко мне пока?
— Спасибо… Я подумаю.
На этом разговор оборвался: Зоя работала в крупной фирме и жила у неё какой-то подселенец. Татьяна знала, что «доброжелатели» могут быстро утомиться чужими проблемами, и не хотела навязываться.
К вечеру Татьяна узнала ещё одну нелицеприятную вещь: их общий со школы друг, Денис, с которым она не раз советовалась, тоже обошёлся с ней не лучшим образом. Оказалось, он занял у неё крупную сумму пару лет назад, обещал вернуть, но под предлогом срочных дел с семьёй оттягивал. Теперь же перестал отвечать на звонки вовсе. Вспомнилось, как они сидели в кафе, и он уверял: «Допомогу, чем смогу». *Ага, помог…*
Что-то внутри окостенело, словно остатки доверия лопнули под сильным нажимом реальности. Она была одна. В маленькой сырой квартире, которую скоро придётся покинуть.
На третий день ей пришло уведомление из банка: счета арестованы, так как числятся долг мужа по кредиту. Теперь уже бывший супруг аккуратно «отстранился» от совместных обязательств, ведь всё оформлено на доверчивую Татьяну. Через полчаса позвонила свекровь:
— Татьяна, давай без истерик. Мы все взрослые люди. Квартира моя, вы там недолго жили, что ты хотела? У вас и детей нет, так что сама решай, как жить дальше!
Глухая ярость сдавила горло, но она лишь прошептала:
— Понятно…
Положила трубку и уставилась в потолок.
Среди ночи она билась в жарком бреду своих мыслей.
*Мне надо позвонить родителям? Но ведь мы сто лет не общались! Отец даже не пришёл на свадьбу, обижался, что я слишком быстро вышла замуж, назвал меня легкомысленной. Может, быть легкомысленной всё же лучше, чем сейчас корчиться от страха перед будущим?..*
Наутро Татьяна собралась с духом и решила снова отсылать резюме. Теперь она выбрала вакансии продавца, официантки, даже упаковщицы на складе. Результат оказался тот же: либо нужно было носить тяжёлые коробки, либо сразу обещать гибкий график, а её дрогнувшая от стресса психика вряд ли выдержала бы круглосуточные смены. Прошло ещё несколько дней, как она не выходила из дома, питается одним кофе и вяло жует хлеб с сыром.
Почти неделю её сознание навязчиво давало в голову мысль: *Никто не поможет. Только родители, если не отвернутся…* Она знала, что их дом за городом, она давно не была там. Когда-то поссорилась с отцом, резко обозвав его старомодным деспотом, а теперь снова боится услышать резкие слова в свою сторону.
Вечером она позвонила. Мать подняла трубку:
— Танюша? Доченька, ты куда пропала? Мы переживали…
— Мам… я… тут такое…
Слёзы подкатили к горлу. Хотелось выложить все обиды, но вместо этого она пробормотала:
— Можно я приеду на день, поговорим? Совсем не знаю, что делать.
Телефон накрыло статикой, мать вздохнула:
— Конечно, приезжай.
Утром Татьяна выбралась на автобус за город. Снаружи погода выдалась серая, моросил мелкий дождь. Внутри маршрутки пахло чужими зонтами и промокшими куртками. Всю дорогу она вспоминала, как когда-то в юности носилась по этим же местам, буквально летала с подругами на танцы; какой была звонкой и смеющейся тогда. А теперь — пустота незнакомого будущего.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (https://t.me/ru1ogorod) и Дзен (https://dzen.ru/1ogorodru)
У калитки стоял отец. Она заметила, как он немного сутулится, как поседела его густая когда-то шевелюра, и сердце сжалось. Хотелось обнять его, как в детстве, когда он брал её на колени и называл «моей девчонкой». Но в его взгляде не было нежности, только усталая неприязнь.
— Зачем приехала? — сказал он тихо, но голос звучал, словно выстрел. — Выкрутилась бы сама, раз уж так хотела жить по-своему.
Татьяна уронила взгляд:
— Папа, я запуталась… Мне нужна помощь. Не деньги, понимаешь? Просто… я не знаю, как жить.
Он повёл её в дом, мать ушла готовить чай, а они сели в гостиной. Дальше полились обиды и претензии:
— Ты никогда не слушала меня, ушла замуж за человека, которого едва знала, — тихо возмущался отец. — А теперь, видите ли, папа-папа…
Татьяна вспыхнула:
— Прости, я совершила ошибку. Ты считаешь, что мне полагается расплачиваться за неё всю жизнь?
Разговор перерос в ссору, он поднялся, швырнул газету на стол. Когда мать вернулась с чашками, в комнате царило тяжелое молчание. Отец нервно заходил по кругу:
— Сама виновата, доченька. Живи, как можешь, мы — что? Мы не молодеем.
Слёзы так и кипели под веками, однако на этот раз Татьяна не сдалась. Она заговорила:
— Да, я сделала всё неправильно. Но я на грани, папа. Мне нужно либо валиться на дно, либо начать заново. И если ты сейчас не поддержишь меня, я всё равно найду способ жить. Только знаешь… это будет тяжело, и мне очень хочется, чтоб вы были рядом, хотя бы морально.
Он остановился. Она видела, как в его глазах проскользнула тревога. Видимо, впервые он разглядел её не как капризного подростка, а как взрослую женщину, которая упала и ищет возможность подняться. Их взгляды пересеклись — в этом напряжённом молчании ей вдруг стало чуть легче дышать.
Вечером они продолжили говорить спокойнее. Мать посадила Татьяну на кухне, молча налила горячего чая и положила ей одеяло на плечи. Даже отец смягчился, услышав, до чего она докатилась — без денег, без работы, без жилья.
— Оставайся здесь столько, сколько потребуется, — после долгой паузы пробормотал он. — Но если вдруг устанешь от советов, не говори потом, что я не предупреждал.
Уголки его губ дрогнули в полусаркастической улыбке, которая когда-то бесила её, а теперь казалась чуть ли не родной.
Она проснулась следующим утром в спальне, которую когда-то делила со старой собакой. Собаки давно не было, но игрушки и подстилка сохранились. Почему-то Татьяну это тронуло до глубины души: всё вокруг казалось убыточным, но при этом — близким. Она порывисто встала и вышла во двор. Ранняя роса впиталась в её стопы сквозь тапочки:
*Я ещё до конца не пропащая.*
Начиная с того дня Татьяна каждое утро искала вакансии, завтракала с родителями — пусть и со скрипучими разговорами, но уже без враждебности. Через неделю ей подвернулась временная подработка в маленьком местном магазинчике. Ничего особенного: складывать продукты, вести учёт и иногда помогать кассиру. Но для неё это было настоящим прорывом.
Возвращаясь вечером, она рассказывала матери подробности своей первой «настоящей» работы и признавалась, что чувствует невероятное облегчение. Отец слушал украдкой из соседней комнаты, иногда вставлял резкое замечание, но, как ни странно, это уже не раздражало её. Ей казалось, что в каждой его реплике скрывается беспокойство — только выражать его он умеет по-своему, грубовато и прямолинейно.
Как-то раз на закате она вышла на крыльцо и посмотрела на тёмно-красное небо. Жизнь резко переменилась: ни мужа, ни привычного уюта, но странная ясность пронзала сознание. Она думала о том, что теперь больше не захочет зависеть от мужчин, что не отдаст никому всё своё время и энергию, сохранив хоть толику для самой себя.
*Я сильнее, чем выгляжу. Мне просто нужно начать маленькими шагами.*
На следующий день она оформила документы и получила первую зарплату в магазине. Пусть небольшую, но выданную ей лично в руки. В тот миг Татьяна смущённо улыбнулась и поблагодарила хозяйку.
— Стараюсь не подвести вас, — тихо проговорила она.
Хозяйка кивнула:
— И не подведёшь. Видно, что взялась всерьёз.
Вечером она снова позвонила Зое.
— Всё идёт своим чередом, — сказала Татьяна. — Понимаешь, когда кажется, что всё потеряно, вдруг находишь внутри себя силы.
Подруга вздохнула:
— Я искренне рада за тебя… Прости, что не была рядом в трудный момент.
Татьяна почувствовала, что затаённая обида отпускает, а на её месте остаётся лёгкая грусть и благодарность.
С родителями всё складывалось осторожно, как будто они все боялись говорить лишнее, чтобы не вспыхнула новая ссора. Но Татьяна понимала, что сделала шаг к сближению, а отец это признал, хотя и молчал.
В конце недели она сидела на крыльце, глотая рассветный воздух. Ей захотелось написать что-то на салфетке, но слова не шли. В голове крутилась только одна мысль: *Я справлюсь.* Она вспомнила фотографию, которую прислал бывший муж: счастливые лица, позирующие на фоне совместно купленных вещей. *Минувшее не вернуть, но я уже не хочу туда возвращаться.*
Она встала, выдохнула и медленно пошла к дороге, где её ждал автобус — тот же самый, что когда-то привёз её сюда с мокрым отчаянием в глазах. Теперь в ней жили решимость и тихая уверенность. Она не знала, что будет завтра, но была готова к переменам. Никто уже не заставит её ощущать себя беспомощной и ненужной.
*Вперёд. Пусть всё начинается заново.*
