Звук хлеста шнура от пылесоса оглушил Настю, когда резина обожгла её кожу. Она дёрнулась, прикусила губу и уставилась в стену, словно пыталась спрятать глаза от самой себя. В животе скручивало от страха и стыда: часть её всё ещё не верила, что простая невинная ошибка может стоить ей такой боли.
Сердце стучало с такой силой, что казалось, оно вот-вот пробьёт грудную клетку. Я ведь просто забыла купить молоко… — Настя судорожно сжимала пальцы, стараясь не разреветься на глазах у матери. Горечь и замерзшие слёзы мешались во рту, оставляя вкус ржавчины.
Мать молча стояла напротив, дышала тяжело и смотрела так, будто видит что-то отвратительное.
— Это уже не впервой, — процедила она, скручивая шнур в кулаке. — Почему я должна повторять одно и то же? Ты никогда не слушаешь, никогда не запоминаешь!
— Прости… я… забыла, — прошептала Настя и ощутила, как холодные капли пота стекают по спине.
Она была ученицей шестого класса, тоненькая, с узкими запястьями, на ногах свежие синеватые следы. Вид этих отметин каждый день напоминал ей: Ты слабая. Тебе лучше не перечить. Но сильнее боли было отчаяние, когда ей так хотелось простого одобрения, банальной похвалы — хоть на кухне, хоть в коридоре.
Небольшая квартира казалась тесной, хоть в ней и были оранжевые обои в детской. Там, в своём уголке, Настя могла рисовать: карандашами, пастелью или красками — она обожала выводить длинные линии и тёплые цвета, словно пыталась изобразить жизнь без криков и угроз. Но за стенами этой оранжевой комнаты всё превращалось в лёд.
После школы она обычно шла в художественную студию, где преподавательница Прокофьева — добрая, с мягким голосом — всегда хвалила её акварели. Девочка там чувствовала себя человеком, чья рука способна творить красоту, а не убегать от страха. Но стоило ей вернуться домой, как в голове опять всплывали ровные линии ремня или шнура, а в памяти стучало: Не забыла ли я на этот раз? Какие ещё обязательства прописаны в моём невидимом списке?
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
— Настя, где ты вообще витаешь? — бросила мать, увидев, что дочь стоит в коридоре, не снимая куртку. — Думала, сейчас снова отмажешься?
— Мам, я… куплю это молоко завтра… Обещаю, — Настя робко шагнула к столу, на котором одиноко стоял пустой пакет.
— Завтра?! Да что с тобой не так? — ей не дали закончить, и Настя ощутила новый укол паники, словно внутри неё что-то оборвалось.
В школе советовали обратиться к психологу: парочка девочек, которые заметили синяки, шёпотом рассказывали, куда можно позвонить и что рассказать. Настя кивала, но в глубине души черепашьими шагами ползли сомнения: вдруг станет только хуже, вдруг мать взбесится по-настоящему? Бояться ещё сильнее? Куда уж…
Но однажды вечером, ощупывая застарелые болячки на ногах, Настя поймала в зеркале своё отражение. Боль выжгла остатки тихого согласия. Она смотрела на свои тонкие запястья и думала, почему так и не научилась защищаться. И впервые тихо сказала самой себе:
У меня есть право на свои чувства. Я не вещь, чтобы меня били.
Следующим утром, когда мать снова сорвалась на крик из-за недомытой тарелки, Настя подняла взгляд и выдохнула:
— Я больше не могу так жить. Нельзя же всё решать ударами и угрозами.
Руки затряслись, но внутри наконец-то шелохнулась странная решимость.
Мать смотрела, непонимающе округлив глаза, и вдруг на лице сменились краски: от злости к замешательству.
— Что это ты себе позволяешь?
— Говорить, что мне больно, — ответила Настя и сделала шаг назад. — Я имею право на свои чувства, на страх, на обиду. И я тоже имею право… уйти.
И в этот миг ей показалось, что стены зашатались, будто не выдерживая силы её слов. Смутная мысль о будущем в колледже, где не будет криков, обектавших сердце, стала вдруг ощутимее. Она знала, что времени до выпускных классов ещё много, но желание выбраться из этого сумрака безраздельно захватило её сознание.
Она осталась в квартире — мать в сердцах захлопнула дверь в свою комнату, но никакие удары уже не выпускали тех же искр боли. Настя чувствовала, что сегодня произошло что-то важное. Её руки ещё дрожали, а от стука сердца звенело в ушах, но это уже был не тот леденящий страх, который сжимал её раньше.
Когда она легла спать, то зажмурилась и представила, как берёт кисть в студии, аккуратно проводит плавную линию на бумаге. Линию, что больше не рвётся от страха. Впервые за весь этот ад она ощущала… облегчение. Пускай впереди оставались трудности, но теперь, как ни странно, в сознании вспыхивала простая мысль: её жизнь может начинаться с её собственного выбора.
