Женщина с поджатыми губами стояла у кассы, словно на боевом посту. Продавала продукты, проверяла купюры на просвет — всё чётко, без лишних слов. Дочь терпеливо ждала рядом, теребя лямку своего рюкзачка и украдкой бросая взгляды на баночки с конфетами у витрины. Однако мать, заметив это, сразу же поджала губы ещё сильнее. Её собственные неудачикак будто наложили запрет на любое проявление радости у ребёнка.
Когда последний покупатель отошёл, мать сняла бейджик и вышла из-за кассы. Дочь развернулась к ней с тихим:
— Мам, можно мне посмотреть вон тот стенд с новыми игрушками?
Кассирша нахмурилась. Как обычно, захотелось отрезать что-нибудь едкое, но почему-то в этот раз она лишь глухо произнесла:
— Быстрее давай, у нас дел полно.
Они вышли из супермаркета вместе, а в сумерках центрального проспекта толпа текла непрерывным потоком. Девочка приникла к руке матери, но уже через несколько шагов попыталась выскользнуть и остановиться возле ярко освещённой витрины. Там лежали упакованные куклы, блестящие, как новогодние шары. Мать перехватила её движение, однако тут в сумке завибрировал телефон.
— Да, да, добрый вечер, — сказала она куда-то в трубку. Потом неожиданно нахмурилась, услышав что-то неприятное для себя. — Я же просила не звонить мне в это время.
Дочь чуть подалась в сторону игрушек, глядя на мать вопросительно. И тут та нервно махнула рукой:
— Иди уже, смотри… Только живо!
С этими словами она повернулась спиной к девочке и продолжила разговор:
— Какая ещё ошибка в накладных? Да вы что, издеваетесь? Я уже оставалась после смены, проверяла всё дважды!
Дочь с недоверием смотрела на её сутулую спину. Казалось, в этой сутулости таились все неудачи, вся усталость, которую мать носила в себе, не позволяя увидеть ничего хорошего перед глазами. Но девочка всё же отошла к витрине.
— Вот тебе и «не спасибкай», — прошептала мать, завершив звонок. Она вдруг поняла, что очередной раз не дала дочери сказать простое: «Спасибо, мам».
Они двинулись дальше. Дочь переступала с ноги на ногу, всё ещё боясь заговорить. Мать, ощущая, как внутри колупает чувство вины, попыталась найти хоть какое-то оправдание. Зачем вообще говорить эти любезности? Слова не меняют сути. Главное, чтобы ребёнок нормально учился, вёл себя прилично и не повторял её ошибок. А «спасибо»… «Спасибо» — это ведь формальность?
На светофоре девочка потянула мать за рукав:
— Мама, можно я перейду сама?
По лицу женщины промелькнула обеспокоенность. Она сжала пальцы дочери. Но, увидев, как та ждёт и смотрит уверенно, нехотя отпустила руку.
— Ладно, давай, только осторожно.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Они пошли за толпой, но девочка всё равно шагала чуть впереди. В какой-то момент к ней подошёл высокий мальчик примерно на год старше. Он что-то сказал, и она рассмеялась. Материнское сердце сжалось от странной тревоги: ей захотелось подбежать и оттащить дочь подальше, но ноги словно приросли к тротуару.
«Что я делаю? — мелькнуло в голове. — Превращаюсь в тирана? Ведь это мой единственный ребёнок…» Она стояла, глядя, как девочка оживлённо жестикулирует, время от времени одёргивая рукав куртки. Откуда-то сзади слышались раздражённые сигналы машин, мужские и женские голоса вперемешку, но всё это казалось таким далёким.
Внутри поднялась волна протеста: я её мать, я обязана её оберегать! Но в то же время вдруг прорезался слабый, почти угасающий голос, нашёптывающий, что пора было бы научиться доверию. Дочь не должна вечно идти по жизни с поджатыми губами и угрюмыми мыслями, как она сама.
Пока они возвращались домой, мать старалась не встревать в разговор с дочерью резко и ворчливо. Девочка рассказывала, как тот мальчик пригласил всех после уроков кататься на коньках. Раньше мать обязательно уколола бы её вопросом: «Нет ли там всяких хулиганов?», но теперь лишь кивнула. Но язык, словно по привычке, итак-сяк вертелся, умея только критиковать. И она стиснула зубы, чтобы не произнести очередное «Я же говорила» или «Осторожнее там».
По дороге они снова зашли в магазин, чтобы купить продукты на ужин. Девочка потянулась за сахаром, и вдруг уронила пакет на пол. Мать стала было бурчать, но быстро проглотила своё негодование. Вместо привычной волны раздражения вдруг почувствовалось тепло в груди: она увидела, как дочка смущённо пытается собрать просыпавшиеся крупинки рукой.
— Клади в тележку то, что осталось, — только и сказала женщина, решая сама убрать рассыпанное. — Всё нормально.
Аппетитное тесто для оладий и пакет молока оказались на кассе. Девочка сама пробила товары на свободном терминале, хотя у неё ещё не получалось шустро, как у матери-профессионала. Но уже через минуту улыбнулась:
— Мама, у меня получилось!
Женщина облегчённо выдохнула и поймала взгляд коллеги с соседней кассы. Сегодня она, кажется, впервые не чувствовала в душе камня «должна-не должна», а просто наблюдала, как дочка радуется мелочам.
И когда они вышли из магазина, девочка тихонько сказала:
— Спасибо, мам.
На этот раз мать не остановила её колким замечанием. Она только коснулась плеча дочери и ответила улыбкой. И вдруг поняла, что в этом коротком «спасибо» слышится нечто большее, чем формальность: признательность, доверие и свобода, которые наконец-то дышат полной грудью — и для дочери, и для неё самой.
