Звук часов сделался оглушительным в тот момент, когда я осознала, что встречаю Новый год совершенно одна. Раньше это тиканье всегда казалось мне символом близящегося торжества: ещё чуть-чуть, и бой курантов разнесёт мир праздничными криками и объятиями близких. Но сейчас я слышала лишь холодную пустоту, будто каждое «тик» отмеряло новые секунды моего одиночества.
Я стояла посреди комнаты со спущенными плечами, вглядываясь в ёлку, которую почему-то всё-таки нарядила. Худенькая сосна в углу выглядела неуклюже, словно чувствовала себя лишней. Её пластиковые иголки были осыпаны блёстками, а на ветках висели игрушки из моего детства: кое-где облупленная краска, кое-где вытертые узоры. Я тронула один из стеклянных шаров и, услышав еле заметный звон, вспомнила, как когда-то мама смеялась и говорила, что шарики тоже умеют разговаривать, только надо прислушаться. Мама давно переехала в другой город, мы виделись всё реже, а в этом году она и вовсе не могла приехать.
Накануне я с какой-то невнятной надеждой разослала сообщения всем, кого смогла вспомнить: друзьям из универа, соседке Зое, двоюродному брату, что обычно живёт в центре, но никогда не прочь заскочить на огонёк. Ответили все: одни сказали, что уезжают с компанией в загородный дом, другие обещали зайти потом, однако в последний момент у них неожиданно «нарисовались дела». Часть и вовсе не открыла чат. Я осталась перед свершившимся фактом: буду встречать праздник без привычного шума, без салютов из приветствий, без объятий, которые, казалось бы, положены каждому человеку в новогоднюю ночь.
Я стояла перед зеркалом и пыталась расчесать волосы, осознавая, как странно это выглядит: придавать себе праздничный вид, когда никто не заглянет в мою квартиру. И всё равно я продолжала: надела блестящую блузку, подвела глаза, хоть и не была уверена, что макияж поднимет мне настроение. «Светка, — думала я, глядя на собственное отражение, — что ты вообще ждёшь от этой ночи? Может, пора открыть шампанское — и плевать на условности?» Но внутренний голос убеждал не торопиться, мол, нешто так празднуют, неушто без гостей?
На стене громоздились часы с крупными чёрными цифрами, с каждой минутой разгоняя внутреннее напряжение. Мне вспомнилось, как когда-то, будучи десятилетней девчонкой, я считала секунды до полуночи и незадолго до боя курантов почему-то убегала в другую комнату, чтобы встретить новый год в пустоте — это был мой маленький ритуал. Спрятаться в темноту и загадать желание, пока родители смеялись с гостями за накрытым столом. Теперь вот, спустя годы, я снова стою одна, и нет никакого стола для смеха, нет приятного гула чужих разговоров. Отличие лишь в том, что тогда у меня был выбор, а сейчас — вынужденная данность.
На телефон вдруг пришло короткое уведомление: не слишком близкая подруга Аня по ошибке отправила мне общее приглашение на какую-то онлайн-трансляцию. Я уже было подумала присоединиться, посмотреть, что там за люди веселятся, но читала название «Ночная вечеринка под бит» и понимала: это, наверно, не моё. Стало как-то обидно, что меня воспринимают лишь как пункт в рассылке, формальную галочку. Захотелось удалить сообщение и не напоминать себе лишний раз, что кто-то веселится, пока я сижу в тишине.
Кажется, для самой себя я решила: всё-таки попробую симпатично накрыть стол, пусть даже для одного гостя, то есть для меня самой. Идея казалась одновременно комичной и трогательной. Я достала клетчатую скатерть из старого комода, насыпала в вазочку конфет, купленных накануне в соседнем ларьке, отрезала несколько ломтиков сыра, нашла подзабытый рецепт оливье и торжественно начала всё шинковать. Нож стучал о дощечку — ритм этого стука меня даже успокаивал. Словно я занималась чем-то важным и нужным, хоть бы и для себя одной.
Когда я закончила готовить, квартира пропиталась запахом укропа и картошки, а комната будто ожила, казалось, стены немного расширились, давая больше воздуха. И вдруг раздался телефонный звонок. Это была моя одногруппница Марина, которая уже пару лет как переехала в другой район. Услышав её голос, я невольно расплылась в улыбке. Она спросила:
— Ну что, как твой Новый год? Сама?
— Ага, — ответила я, стараясь говорить бодро. — Так получилось…
— У меня тут всё отменилось, и я теперь тоже одна, — проговорила она неуверенно. — Может, соберёмся? Но боюсь, уже поздно ехать.
На часах было почти одиннадцать вечера. Мы пару секунд помолчали. Пробки на дорогах, разумеется, никуда бы не делись, а в общественном транспорте в такую пору мотаться не хотелось.
— Спасибо, что позвонила, — выдохнула я. — Прости, что это прозвучит странно, но, похоже, придётся отмечать раздельно.
Мы обе это понимали. Слишком всё сумбурно, слишком близко к полуночи, и у каждой какие-то нерешённые мелочи, мешающие сорваться с места. Однако в том, что она набрала меня, я ощутила тёплый лучик: значит, не всё потеряно — люди всё-таки вспоминают друг о друге.
Повесив трубку, я отошла к окну. За стеклом лениво летели мелкие снежинки, перебразгивая с ветром. Горели новогодние гирлянды в соседних окнах, раздавались какие-то салюты вдалеке, да так, что их вспышки лишь едва окрашивали небо в розоватый цвет. До боя курантов оставалось чуть больше получаса, а я почувствовала внутри едва уловимое волнение, будто настраивалась на что-то важное. «Ну и пусть, — подумала я. — Может, именно сейчас пришло время научиться быть с собой наедине».
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Прежде мне всегда казалось, что ничего не страшнее, чем встретить такой праздник одной. Но чем ближе было к полуночи, тем сильнее я понимала: одиночество — это не клеймо и не приговор. Это, возможно, просто особое пространство, где я могу по-настоящему себя услышать. Я посмотрела на ёлку: игрушки поблёскивали, свет гирлянды мигал так умиротворённо, словно подмигивал мне: «Всё не так уж плохо».
Я вспомнила, как однажды папа уезжал в командировку и не мог встретить новый год со мной и мамой. Мама тогда поставила семейный портрет на стол напротив моей тарелки и сказала: «Смотри, папа с нами, даже если не рядом». Тогда мне показалось это чудовищно несправедливым, мне было грустно, что его нет рядом по-настоящему. Но сейчас я отчётливо ощущала, что иногда физическое присутствие — это не всё, что нужно. В памяти я могу говорить и с папой, и с мамой, и даже с дальними друзьями, которые сейчас, возможно, точно так же чувствуют себя не у дел.
Наконец я включила музыку — какой-то тихий джаз, достала красивый бокал и налила себе шампанского. Села за стол, посмотрела на свои тарелки с оливье и бутербродами и невольно рассмеялась: какая же это одновременно нелепая и чудесная картина. Словно у меня роман с самой собой, и единственное, что я могу — научиться ценить это свидание.
Часы на стене начали громко отсчитывать последние две минуты года. Я замерла, прислушиваясь к собственному дыханию. Вспыхнуло внутреннее чувство, почти забытое: я почувствовала, что не хочу больше жалеть себя. Эта ночь — мой личный рубеж, возможность отпустить крошечные обиды, надуманные страхи и упрямое чувство разочарования к окружающим, которые не смогли или не захотели разделить этот праздник.
— С Новым годом! — сказала я вслух в самый момент боя курантов и подняла бокал. Никто не ответил, и от этого я усмехнулась — а потом вдруг ощутила, что сердце бьётся ровнее и яснее, чем когда-либо. Мне неожиданно стало хорошо: есть я, да ещё все те, кто где-то там тоже смотрит на эти минуты жизни, пусть и не рядом.
Залпы салютов начали греметь снаружи: на улице захлопали петарды, разноцветные вспышки полоснули по стене. Я вышла на балкон, завернувшись в тёплый плед, подставила лицо редким холодным снежинкам и тихонько прошептала: «Я справлюсь». Это было похоже на обещание самой себе, что одиночество можно превратить в ресурс, если перестать видеть в нём только пустоту.
Когда я вернулась внутрь, еда уже немного остыла, но меня это не расстроило. Я включила телефон и стала набирать голосовые сообщения, чтобы поздравить близких — не по списку, не формально, а с настоящей благодарностью каждому, кто хотя бы раз в году напоминал мне, что мы часть чего-то большого и прекрасного.
Вскоре пришёл ответ от Марины: она тоже сидела за своим кухонным столом, но почему-то уже не чувствовала себя одинокой. «Мы ведь встретили этот Новый год вместе», — сказала она, и мне стало радостно, что в каком-то нематериальном смысле так оно и было.
Я расставила по комнате несколько свечей, сдула с ёлки невидимую пыль и устало опустилась на диван. Хорошо, что я решилась отменить привычные представления о «нормальном новом годе», что иногда навязывают баннеры и реклама с весёлыми толпами. Порой достаточно искреннего признания: «Да, я одна. И это не конец света».
Той ночью я заснула глубоко и спокойно, зная, что проснусь уже в новом календаре, в новом дне, который обещала наполнить лишь теми вещами, что действительно люблю. Наверное, для меня это и был самый настоящий катарсис: отказаться от страха, что Новый год без гостей — это провал. Напротив, именно в тишине и в разговоре с собой я обрела покой, который не давал мне многолюдный шум.
Сверху раздавались радостные крики соседей, где-то гремела музыка, а я, укрывшись одеялом, едва заметно улыбалась. Хотелось верить, что впереди — много праздников и встреч, но теперь я точно знала, что ни от чьей компании не зависит моя способность быть счастливой. И, пожалуй, в этом и был мой главный подарок от уходящего года.
