Когда Алексей посмотрел в окно, его взгляд упрямо зацепился за неясную тень, скользящую по влажной стене напротив. Он нахмурился, подумал было, что это оптическая иллюзия, но холодный шёпот внутри шепнул: «А вдруг нет?» Липкий страх коснулся груди, и он мигом отвёл глаза, будто боясь спугнуть собственное воображение.
Он лежал на своём диване, стянутом старым клетчатым пледом. Квартира почти не отапливалась, и в воздухе царила затхлая осеняя сырость. Вечная мрачность крепко вцепилась в него: волосы запутаны, неухоженная борода торчит клочьями, а под глазами залегли чёрные круги, будто свидетельства нескончаемой бессонницы. Когда-то у него была иная жизнь, но теперь каждый день казался новым испытанием: проснулся, отлежался, дополз до холодильника — и снова обратно. Никого рядом, никакого будущего, только эта настырная осень, что бьёт дождём по откосам.
Он прикрыл веки, пытаясь отвлечься, но мысли жужжали, словно застоянный воздух в трубах. Как же я докатился до такой пустоты? Алексей тихо выругался, потянулся за пачкой чая, вдруг вспомнил о родительских письмах и почувствовал, как сердце сдавило нехорошей судорогой.
Старые послания лежали в коробке на дне дивана. Когда-то родители учили его «брать от жизни всё», а вышло наоборот: жизнь как будто забрала у него решительно всё. Он дрожащими руками достал первую же стопку конвертов: напоминание о том, как они предлагали помощь, просили его вернуться. Но он упрямо избегал этих разговоров, а теперь и сам не понимал — почему. Тихое покалывание в груди смягчалось лишь мыслью, что пора двигаться дальше, даже если для этого придётся плавить свои страхи на медленном огне.
Он встал, стряхнув плед на пол, и бросил взгляд на угол комнаты, где когда-то лежали книги по саморазвитию. Теперь они были затянуты серой пылью, словно насмешкой над всеми брошенными планами. Капли дождя дробно барабанили по подоконнику, часы в соседней квартире монотонно тикали, и Алексей понял: этот момент уже не будет обычным. Он должен что-то менять.
В коридоре запах сырости ударил в нос, но всё равно тянуло выйти на улицу. Сделать хотя бы шаг, — подумал он. Запер дверь, натянул капюшон и посмотрел на небо, пронзённое осенней слякотью. Свежий воздух вскружил голову, а тень на стене снова будто скользнула в его сторону, напоминая: что-то в нём самом шевелится, требует движения.
Он достал из кармана телефон и машинально начал листать контакты. Решился позвонить паре старых знакомых — тех, с кем когда-то гонял на мотоциклах и смеялся ночи напролёт. Но ни один голос не отозвался. Всё, что он услышал, — короткие гудки и доброжелательные автоответчики. Алексей горько усмехнулся. Привычно хотелось бросить всё и вернуться в свою берлогу, но какая-то новая сила внутри шептала: «Не смей сдаваться».
Стиснув зубы, он решил прокатиться на автобусе до центра. В салоне было тесно, люди смотрели внутрь своих смартфонов, вокруг царило холодное безразличие. Он поймал на себе парочку равнодушных взглядов, но не почувствовал ничего, кроме опустошения. Ему вдруг захотелось взять и крикнуть: «Эй, я ещё жив! Кто-нибудь слышит?» Разумеется, он промолчал.
Несколько дней прошли в этом странном полуобморочном состоянии: короткие уличные прогулки, попытки заговорить с кем-нибудь в магазине, глупые фразы, светская вежливость, и — никакого продолжения. Внутри всплывали воспоминания о старых друзьях, с которыми он поругался из-за пустяка, о девушке, что ушла, не выдержав его апатии. Алексей всё больше осознавал, что внешние люди не спасут его. Но в глубине души пульсировала мысль: есть, должно быть, какой-то путь обратно к самому себе.
Он решил достать гитару, которую год назад забросил в шкаф. Струны покрылись тонким налётом ржавчины — отлично описывали и его нынешнее состояние. В карманах безнадёжный ноль, но он умудрился найти немного денег, продав старый телефон. Купил новые струны, минут десять провозился, настраивая инструмент. Когда под пальцами зазвучали знакомые аккорды, его сердце сжалось: столько боли и надежд сплелось в этих звуках. Он играл несмело, бывало, сбивался, но ощущал, как из груди поднимается нечто очищающее.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Вечером он сел перед ноутбуком, который еле включался из-за вечных ошибок. И вдруг понял: надо проговорить свои чувства, даже если пока не с кем говорить. Идея завести блог показалась безумной, но чем дальше он думал, тем сильнее чувствовал, что ему есть что сказать. Он печатал корявые строчки, открывая миру свою растрёпанную, беспросветную душу: «Сижу в квартире, где пахнет сыростью и несбывшимися мечтами… Но я ещё дышу и хочу научиться жить снова».
Наутро что-то изменилось. Он проснулся раньше обычного, заварил чай, насколько это было возможно с его маленькой электрической плиткой, и поймал себя на том, что вслушивается в уличные звуки. Шум машин, тихий говор прохожих, стук дождевых капель. Всё это вдруг было не таким серым, каким казалось ещё вчера.
По пути в продуктовый он заметил афишу: старая группа, которую он когда-то обожал, давала концерт через неделю. Алексей остановился и уставился на большое яркое фото музыкантов. Он вспомнил юность, вспомнил, как, надрывая связки, пел их песни, и улыбнулся. Казалось, вокруг него хлынуло больше света, чем могло дать гнилое осеннее утро.
Колеблясь, он всё же позвонил знакомому, который тоже был фанатом этой группы. Тот ответил не сразу, но ответил:
— Привет, Лёха! Исчез куда-то. Как ты?
— Привет… Да так, ищу повод вынырнуть из болота. Тут концерт скоро, помнишь?
— Конечно помню! Чёрт, давай сходим вместе?
Алексей погладил гриф гитары, лежащей в чехле за спиной. Сердце отозвалось радостным толчком. Ему совсем не верилось, что всё меняется столь быстро, но интуиция подсказывала: любой живой голос сейчас — настоящий подарок.
За день до концерта он внезапно осознал, что давно не был в родительском доме, который давно пустовал в другом конце города. Рискуя вновь окунуться в горькую ностальгию, он всё же сел в электричку, а затем долго брёл вдоль заброшенных подъездов. Дверь скрипнула, когда он вошёл в старую прихожую, и тишина накрыла его волной воспоминаний: счастливое детство, запах блинчиков, кот, который любил спать у него на коленях.
Он открыл шкаф, где на нижней полке кучей свалены вещи, кажется, не распакованные с тех пор, как родители переехали подальше от этого серого городка. Нашёл коробку с детскими рисунками, устало улыбнулся: когда-то он умел радоваться каждому дню. Сейчас ему казалось, будто он тащит на плечах целую вселенную разочарований. Но впервые за долгое время взору открылась другая сторона его жизни — сторона, где были люди, где была любовь. Он понял, что это и есть его сила.
Вечером, вернувшись в свою прогнившую квартиру, он зажёг единственную работающую лампу, обвёл взглядом потрескавшиеся обои и улыбнулся. Возможно, сквозь эти щели уже проникает что-то новое: воздух надежды, пусть по капле, пусть ещё робко. Алексей достал два листа бумаги, один за другим. На первом написал несколько строк для блога, где признался, что боится будущего, боится быть брошенным жизнью. Но на втором листе выплеснул всё, что хотел сказать себе самому: «Я не тень на стене. Я могу взять себя в руки и начать с начала».
На следующее утро он поспешно умылся, наскоро оделся и с гитарой под мышкой поспешил в центр, где в маленьком клубе должна была выступать та самая группа. Перед входом встретил знакомого, с которым вчера созванивался. Тот хлопнул Алексея по плечу:
— Ну, как ты, живой?
— Пока дышу, — хрипло усмехнулся Алексей. — Сегодня у меня первый концерт после долгой паузы… хоть в роли зрителя.
Внутри клуба было тесновато, яркие огни мигали, а звук гитар громыхал так, что вибрация пробирала до мурашек. Алексей почувствовал, как сердце выстукивает безумный ритм, и вдруг обладал им восторг: он снова здесь, среди людей, среди громкой музыки и настоящих эмоций. Я живой… я живой… — эхом звучало в его голове.
Когда концерт закончился, он вышел наружу, и прохладный воздух шелестел на окраине города. Больше не было той серой пустоты в его взгляде. Он поднял голову к невзрачному небу и вдруг засмеялся. В темноте над домами по-прежнему скользили тени, но теперь Алексей знал точно: часть из них — просто игра уличных фонарей, а другая часть — его собственные страхи. И оба вида теней можно разгнать.
