Максим дремал над учебником по юридическому праву, чувствуя, как глаза закрываются от накопившейся усталости. Внезапно где-то в коридоре раздался звон настенных часов — долгий, гулкий, словно предупреждение о чём-то неотвратимом. Он вздрогнул, сделал резкий вдох и поймал себя на странном ощущении: будто рядом промелькнуло его будущее, совсем другое, не связанное с этими скучными параграфами.
Он машинально расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Сердце билось быстрее обычного, а беспокойная мысль стучалась в голову: «Зачем я заставляю себя? Юрист из меня как из лебедя утка…» Но мысль была настолько непрошеной и мучительной, что Максим, стараясь успокоиться, глотнул воды из бутылки и принялся снова читать скучную главу о гражданском процессе. Слова сливались во что-то невнятное.
Он и сам не успел заметить, как мелькнула еще одна минута, и тихое эхо секундной стрелки продолжало стучать в ушах. В какой-то миг ему показалось, будто старый маятник зовёт куда-то, манит в давние времена, когда приключения и открытия были важнее амбиций и расчётов.
На улице вечером уже шел небольшой дождь, и было зябко. Максим знал, что в соседнем корпусе его ждут однокурсники — они готовились к семинару по правоведению. Но каждый раз, когда он видел эти их деловитые лица, ухоженные костюмы, папки с кодексами, внутри возникало ощущение чуждости. Максим чувствовал себя среди них выскочкой, который ошибся дверью. Обычно он отмалчивался, старался незаметно проскользнуть к задним партам. Ему казалось, что все эти люди живут одной жизнью, а он — кем-то другим.
Пару раз в неделю он присаживался в читальном зале исторического факультета, и тогда его глаза начинали гореть. Он записывал факты из учебников, робко улыбаясь старым картам, разложенным на длинных столах. А ночами ему снились странные сны, где он листал древние фолианты в сумрачном замке: стоило дотронуться до страницы — и она растворялась в воздухе. Максим знал: «Этот сон что-то значит. Может, мне пора перестать себя обманывать?»
Однажды, листая очередной справочник в библиотеке, парень нашёл среди старых архивов письмо, адресованное неизвестному «тому, кто когда-нибудь вспомнит о прошлом». Было видно, что бумага дореволюционная, почерк выцветший. Строчки говорили о значении истории в жизни людей, о том, как важно понимать свои корни. Максим прочитал письмо дважды, и у него похолодели руки. Сердце вдруг затрепетало, словно эти пожелтевшие листы вдруг заглянули ему прямо в душу.
— Ты чего такой бледный? — спросил Денис, однокурсник, проходя мимо.
— Тут… да так, ерунда, — соврал Максим, убирая находку в блокнот.
— Погнали, скоро же занятие, — Денис откровенно зевнул. — Знаешь, мне кажется, ты слишком грузишься старыми штуками. Вокруг нормальная жизнь идёт, а ты всё мечтаешь о чём-то древнем.
Максим ничего не ответил. Он просто кивнул и задумчиво последовал за другом. Возвращаясь к аудитории, он почувствовал неожиданную уверенность: «Я не хочу учить юридические формулы против воли. Это не моя стезя. Я должен изменить всё.»
На следующей лекции отменили практику, зато устроили общее обсуждение. Преподаватель — женщина лет пятидесяти, в круглых очках — вспоминала о влиянии иногда забытых событий на современное законодательство. Максим слушал, как заворожённый. Даже юридические штампы вдруг зазвучали по-новому, когда речь зашла о корнях законов, об исторических предпосылках. Он сидел в первом ряду и ловил каждое слово. А в голове вспыхивала одна мысль: «Я люблю это не потому, что это юриспруденция, а потому, что здесь есть прошлое. История. Там моя настоящая страсть.»
Старался он или нет, но конфликт с родителями становился всё ближе. Отец — известный адвокат с железным характером — ждал от сына продолжения семейной династии. Мать лишь пожимала плечами, говоря, что Макс должен «идти по пути стабильности». И вот однажды вечером он набрался смелости и признался им, что берёт дополнительные курсы по истории. В ответ — недоумённое молчание. Как будто он заявлял, что уезжает в космос, не иначе.
— Зачем тебе эта история? Как ты собираешься зарабатывать на жизнь? — в голосе отца звучало не раздражение, а холодная уверенность, будто глупости сына его даже не злят, а просто расстраивают.
— Мне… мне нравится, пап, — Максим выговорил это с явным трудом.
— Ты же поступил на юридический не просто так, — вмешалась мать. — Мы с отцом много сил вложили, чтобы ты получил хорошее образование.
Максим насупился, хотел возразить, но только вздохнул. Задор, который недавно вспыхнул, потух едва ли не сразу. Внутри что-то кричало: «Это всё глупо, я не справлюсь с давлением!» Но потом осмотрел родителей, увидел в их глазах непонимание, смешанное с некой грустью, и твёрдо решил, что должен объясниться до конца.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Он провёл несколько недель, урывками изучая всё, что нашёл об истории родного города. Пыльные архивы, цветные карты, короткие подсказки старых краеведческих книг. С каждым новым фактом он всё сильнее понимал, что истина вовсе не в том, чтобы слепо выполнять чужие ожидания. И однажды вечером, набитый свежими сведениями, на которые смотрел с азартом охотника за сокровищами, Максим решился на решающий разговор.
— Мама, папа, можно на пару слов?
— Конечно, — голос у отца был глухим, наполненным подозрением.
— Вот, — Максим выложил перед ними две старые книги, тяжёлые, с кожаными корешками. — Эти люди, которые описали прошлые века, совершили огромный вклад в понимание законов. Без всей этой истории мы бы не знали, почему у нас именно такие правила и кодексы… Я чувствую, что это моё. Чувствую, что хочу копать глубже, а не просто заучивать статьи.
Отец сцепил пальцы и медленно вздохнул:
— История — благородная наука. Но, Макс, разве юристам не нужна её база ещё сильнее?
— Да, нужна, — парень кивнул, — но я хочу изучать саму историю, а не смотреть на неё только сквозь призму закона. Я должен пойти своим путём.
Мать опустила глаза, смахнула рукой невидимую пылинку со стола. Словно искала, куда спрятать своё беспокойство.
— Сынок… а если ты потом пожалеешь?
— Я уже жалею о том, что так долго шёл не своей дорогой, — тихо ответил Максим. — Но я не собираюсь бросать всё. Юридическая база останется. Просто основной вектор хочу поменять.
Отец какое-то время не говорил ни слова. В тишине тикали настенные часы — тот же бой, что заставил Максима вздрогнуть несколько недель назад. И теперь он стоял перед родителями, впервые чувствуя, что решительно настроен.
Наконец отец поднял глаза:
— Раз ты так уверен… Ну хорошо. Докажи, что ты не бросаешься в очередную иллюзию, а готов трудиться. Покажи мне свои работы, статьи. Я слушаю.
— Спасибо, папа.
Максим отстранился от стола, вытер ладони о джинсы — они снова вспотели. Но внутри было нечто новое: лёгкость, горящее чувство, что он не зря затеял весь этот спор. Он начал рассказывать о найденном письме, о старых книгах, о поездках, которые хочет совершить в местный музей, чтобы узнать больше. И вдруг заметил, что родители не перебивают, слушают. По крайней мере, они не выглядят категоричными.
Спустя полчаса напряжённого разговора мать вздохнула и тихо проговорила:
— Ты, кажется, совсем другой стал. Так горишь. Может, и вправду тебе не надо ломать себя ради чужой мечты.
После этого Максим неожиданно достал из сумки те самые два тома о великих историках и протянул их родителям.
— Первую книгу восторженные студенты эпохи Возрождения зачитывали до дыр, — он аккуратно провёл пальцем по потрепанному переплёту. — А вторая — вообще редкость, её автор сам был юристом, но отдал жизнь тому, чтобы восстановить исторические документы.
Родители переглянулись. В их взглядах отражалась настороженная любознательность: будто перед ними раскрылось окно в незнакомый мир, который долгое время считался безнадёжно устаревшим.
— Возьмите, почитайте, — усмехнулся Максим. — История может обучить не меньше, чем любой закон.
Вечером того же дня он сидел у себя в комнате, слушая, как шумит дождь за окном. Сердце было на взводе, но уже не от страха, а от воодушевления. Блокнот со снами лежал рядом: он не мог уснуть и снова открыл страницу с недавними записями. Там сквозили обрывки впечатлений, будто выступающие подсказки. Однако в этот раз, думая о своих снах, Максим невольно улыбнулся: «Теперь мне есть к чему идти. Я верю, что эти книги уже не исчезнут из моих рук.»
За стеной отец вдруг кашлянул и заговорил вполголоса с матерью. Улавливая отдельные слова, Максим понял, что они обсуждают его, и похоже, в их голосах не слышно ни осуждения, ни разочарования — скорее понимание и новая осторожная поддержка.
Он встал, потянулся, вгляделся в отражение в зеркале: неуверенный студент, который раньше пасовал при каждом окрике, смотрел теперь твёрдым взглядом. Даже любопытная улыбка появилась на лице. Так хочется верить, что завтра будет не только трудным, но и вдохновляющим днём, когда он, наконец, по-настоящему начнёт жить своей жизнью.
