Станислав сидел в проходной с чашкой крепкого чая. Часы над табличкой «Охрана» тикали всё громче, словно спешили заглушить тишину воскресного утра. Он невольно вслушивался в это тик-так, вздрагивал от каждого щелчка секундной стрелки и думал о том, что через пару минут появится бухгалтерша — всегда набыченная, с ровной осанкой и с чётким чувством собственного достоинства. Чувство, которого он, ветеран и офицер запаса, как ни странно, здесь не чувствовал.
Пенсионер медленно отхлебнул чая и прикрыл глаза. В тёплом напитке была его разрядка, утешение, короткая передышка; за неделю он привык, что никто не спешит здороваться с охранником. Ему полагался старый стол в углу, стертые бумаги, незаметная зарплата и застарелая астма — подарки судьбы, за которые, похоже, никто из офисных сотрудников не считал нужным говорить «спасибо». На нём была выцветшая форма, очки с толстыми стёклами, а воздух будто разрывали невидимые спазмы в груди: вспоминалось, как однажды на ночном дежурстве он чуть не задохнулся. Тогда-то и понял, что уже далеко не мальчик, и что были времена, когда его ценили куда выше.
В коридоре раздались резкие каблучные удары. Станислав встал, чувствуя, как внутри набухает сперва досада, а затем волнение. Вошла бухгалтер Ирина с невозмутимым лицом, несущим холоднее, чем сквозняк из приоткрытой двери. Она мельком глянула на его заляпанную рубашку и сжала губы.
— Опять чаи гоняете? — с упрёком спросила она, словно это был преступный акт.
Станислав кашлянул и ответил мягко:
— Всю ночь на смене, позвольте хоть глоток горячего. К тому же сегодня воскресенье, почти никого нет в офисе…
— Ваша зарплата не за чаепитие платится.
Ирина сделала шаг вперёд, приблизила лицо к Станиславу и процедила:
— Если бы вы вкладывали столько сил в контроль порядка, сколько в заварку чая, может, здесь было бы и кому-то безопаснее работать.
Он ощутил, как внутри медленно закипает обида. Провёл рукой по наглухо застёгнутой форме, вспоминая, что когда-то она смотрелась иначе — новенькая, с начищенными пуговицами. Теперь пуговицы давно покрылись мелкими царапинами, а офицерская гордость, похоже, покрылась ржавчиной вместе с этими пуговицами.
— Ирина, я, между прочим, тут всю ночь один. Проверил коридоры, аварийные выходы. Да и вас могу попросить пройти с пропуском. Порядок — это моя работа, — произнёс он чуть более твёрдо, чем планировал.
Она резко вскинула подбородок.
— Если вы думаете, что тут к вам должны относиться как к генералу, вы глубоко заблуждаетесь… Охранник — всего лишь охранник. И если что, я могу поднять вопрос экономии фонда заработной платы. Понятно?
Станислав почувствовал, как сердце внутри судорожно вздрогнуло и словно кто-то туго затянул ремень на его груди. Астма давала о себе знать. Он когда-то командовал взводом, потом даже успел стать заместителем начальника части, и ему всегда хватало сил постоять за бойцов. А вот сейчас — как будто потерял землю под ногами.
— Понятно, — негромко произнёс он. — Но вы ведь знаете, что и я не просто так эту работу выбрал. Не от хорошей жизни пошёл в охранники.
— А кому сейчас легко? — отмахнулась бухгалтерша. — Я тоже не от большой любви к цифрам сижу за своими отчётами. Но я не жалуюсь. К тому же, Станислав Борисович, всё всегда зависит от человека. Может, вам сменить тон? Или… и вовсе место?
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Его охватил страх: вдруг и правда уволят, выгонят с этой проходной. Он снова поднёс к губам тёплую кружку. Внутри всё тряслось. Нет, он не был трусом, но понимал, что пенсия у него невелика, а работа — хоть и не самая радостная — помогала не скатиться в долговую яму. Дочь учится в другом городе, надо платить за квартиру, покупать лекарства. Ирина как будто знала, куда бить, ведь смотрела на него без тени сочувствия.
Весь день он ходил по пустому зданию, время от времени посматривая на часы. Тиканье будто усилилось. В коридорах тишина, лишь редкие шаги. В своей воображаемой казарме Станислав вёл строгий распорядок, а здесь… всё, как ни старайся, могло потерять смысл одним финансовым решением. Да кем я стал? Куда делся тот офицер, что однажды спас сослуживца на учениях?
Станислав остановился у стеклянной двери, за которой царил бухгалтерский отдел. Ирина уже несколько часов не выходила наружу, зато звонила подчинённым и громко кому-то приказывала составить смету всего за день. В какой-то момент он услышал:
— Да если этот охранник не перестанет перетирать мне нервы, оформлю на аутсорс новую фирму. Никто не заметит разницы.
Станислав отступил назад, прижал кулаки к бокам. Он не хотел подслушивать, но слова наполнили его острым чувством униженности. Никто не заметит разницы? Значит, моё место — просто вакансия, которую можно заменить как электролампу?
Вечером, когда Ирина уже паковала бумаги и собиралась уходить, он вышел ей наперерез. Часы снова громко тикали, будто призывали его к действию.
— Надеюсь, вы не станете рассказывать начальству, будто я тут обнаглел? — спросил он, стараясь говорить нейтрально.
— Станислав Борисович, вы сами всё видели: мне никто не мешает упростить сметы. Пара печатных приказов, и «до свидания». — Она глянула на него холодно. — У меня нет времени разводить демагогию, мне просто нужно, чтобы вы понимали своё место и делали то, ради чего вас наняли.
Он вздохнул, прижал руку к груди — лёгкий приступ удушья снова дал о себе знать. Но тут же, словно кто-то внутри сказал ему «Ты имеешь право говорить», он чуть выпрямил спину.
— Моё место… — тихо повторил он и кивнул. — Да, я охранник, старый, может, неуклюжий. Но прежде я защищал эту страну, служил… А теперь вот стою здесь, чтобы люди в офисе знали, что всё в порядке.
Ирина хотела уже повернуться и уйти, но он поднял руку, как когда-то останавливал свой взвод.
— Стойте… — его голос звучал хрипло, но твёрдо. — Вам, может, и всё равно, а для меня эта работа всё, что осталось. Каждое утро я делаю обход, проверяю двери и окна. Вы никогда не замечали, что всегда чисто и безопасно, потому что я тут ночами не сплю? Я смотрел, как вы приходили раздражённая, а уходили чуть спокойнее, зная, что в здании нет угроз. Я недостоин уважения?
Секунду Ирина стояла молча. Где-то за её спиной в пустом коридоре жарко тикали часы.
— Я… — выдохнула она, смотря на его упрямый взгляд и выцветшую форму.
Она впилась глазами в кончик своего собственноручно отутюженного пиджака, потом, не ответив, лишь устало махнула рукой и вышла на улицу.
Станислав почувствовал, что всё нутро его дрожит. Не было никакой громкой победы, ожесточённых криков или извинений с её стороны. Но он сказал, наконец, о том, что наболело. И будто лёгкость разлилась по телу вместе с порцией кислорода, которую он жадно втянул, успокаивая приступ астмы.
В проходной от старого заварника всё ещё шёл слабый пар. Подумав, что очередной день близится к концу, он сел за свой стол — ощутил, что внутри стало как-то… целостнее. Я не просто охранник, — промелькнуло в мыслях. — Я человек со своим опытом. И пока я здесь на посту, этот офис живёт в порядке, а часы тикают безопасно.
Он развернул чистую бумагу, сделал пару заметок о пройденном обходе. Встал, взял ещё одну чашку — решил, что в следующий раз, когда Ирина придёт, предложит ей чаю. Без злобы, без наигранных извинений. Просто чтобы показать, что у него есть своё место в этом мире — и он в нём остаётся.
