Валерий вдруг остановился, хотя трактор ревел за его спиной, требуя внимания. Его взгляд приклеился к стеклу местного магазина, где в ряд стояли унитазы — белые, сверкающие, будто насмешка над пыльными дорогами деревни. Он не знал, почему не мог оторваться: то ли этот новый блеск манил, то ли непривычный звук трубы внутри магазина, который вдруг усилился, словно кто-то специально бил по ней железным прутом. В груди у него закололо так резко, что Валерий на миг почувствовал, будто дальше жить по-старому уже нельзя.
Он провёл рукой по потертым ботинкам и оглянулся на трактор. Технику давным-давно надо было заглушить, но, похоже, она отлично отражала хаос в его душе: грохот двигателя сливался с лязгом невидимой трубы, всё громче и громче, пока не заполнил его сознание целиком. Что со мной происходит? — мелькнуло у него в голове. Жизнь и так была предрешена: женитьба на местной девушке, лет пятнадцать работы в колхозе, а там и внуки… Но почему-то в этот вечер отчаянно захотелось большего.
Валерий сделал полшага к дверям, заглянул в магазин. Никто не вышел, зато звук трубы стих, словно издеваясь. Унитазы, — подумал он с неожиданной горечью, — в них смывают прошлое. Вдруг что-то щёлкнуло внутри него. Захотелось действовать, рвануть куда-то, где нет давящих взглядов знакомых, нет предписанной судьбы.
Трактор заглох сам собой, когда Валерий обернулся и увидел на углу улицы женщину. Губы яркие, юбка чуть короче, чем принято в их деревне. Она смотрела прямо на него, голову наклонила с насмешкой.
— Здравствуй, красавчик. Поможешь даме? — её голос звучал непривычно мягко, будто она и не из этих мест.
Что-то странное дёрнуло Валерия за сердце и язык. Он подошёл ближе и услышал:
— Составь мне компанию. Я тут скучаю совсем.
Он замер, не зная, куда девать руки. Вот и приехали… Я ли это вообще? Но слова сами вырвались:
— Ладно… пошли.
К её квартире дошли молча. Он ощутил нервное покалывание в каждом шаге, как будто входил в другой мир. На лестнице пахло дешевыми духами и старой известкой со стен. Стук каблуков женщины отдавался эхом, а Валерий думал лишь о том, что ещё вчера понятия не имел, как можно покинуть привычный уклад жизни.
Когда она перевернула табурет вверх ножками, усмехнувшись, и пригласила его сесть на простой обшарпанный стул, он вдруг заметил в углу маленький переносной унитаз, скорее похожий на ночной горшок. Сомнительная роскошь, но для него — символичный знак. Мир меняется… мы просто боимся это признавать., — мелькнула мысль.
— Что-то ты молчаливый, — женщина провела ладонью по его груди. — Случилось что?
— Да всё случилось, — хрипло выдохнул он. — Не знаю, зачем я тут. Может, хочется посмотреть на жизнь с другой стороны.
Она ничего не ответила, только усмехнулась и поставила перед ним чашку с крепким чаем. Валерий вспомнил, как утром друзья махали ему рукой, мол, «До свадьбы чуть-чуть осталось, радоваться надо». А ему почему-то не радовалось. Он чувствовал, что в этой крошечной комнате есть куда больше надежды, чем в родной деревне, застывшей во времени.
Ночью он вернулся домой на угасающем тракторе. Тихий скрип старой двери встретил его, когда он вошёл в дом. Мать спросонья тревожно выглянула из своей комнаты.
— Валерка, ты чего так поздно? А ну рассказывай.
Он тяжело вздохнул.
— Да так, мам… Задержался.
Однако утром, едва района коснулось солнце, он снова пошёл к тому же магазину. Витрина ещё не сияла при свете, но унитазы стояли, как белые статуи. Вновь послышалось это подспудное звяканье трубы — не столь громкое, но всё ещё зовущие куда-то. Валерий постоял, глядя на сверкающую фаянсовую гладь, и поймал себя на странной мысли:
Я хочу жить по-другому. Пусть смеются, пусть не понимают. Мне нужен этот сверкающий новый мир.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Днём он рассказал о своих сомнениях лучшему другу, Славке. Тот только хохотнул:
— Ты, Валер, из ума выжил? Унитазы в городе? Это ж ерунда, они и тут когда-нибудь появятся. Зачем к ним бежать?
Валерий пожал плечами.
— В городе есть возможности. Да хоть работу в мастерской найду… Мебель или те же унитазы чинить буду.
— Серьёзно? У нас деревня, у нас корни! — Славка умолк, увидев, что Валер безразличен к традиционным аргументам.
Свадьбу перенесли из-за какой-то бюрократии, что дало Валерию несколько лишних дней. И он понял, что это знак. Чувство вины перед невестой, перед матерью стучало в груди, но перспектива остаться навсегда трактористом среди кряхтящих движков и грубых насмешек друзей казалась ему тошной. Почему я должен жить, как все?
Он собрал вещи: рубахи, пару-то носков, взял немного денег и написал короткую записку: «Не могу больше. Уезжаю в город. Простите». И то, как сердце вдруг облегчённо ухнуло вниз, только подтвердило — он не возвращался.
В дверях городской комнаты, где его снова ждала та статная женщина, Валерий застыл. Она легко улыбнулась:
— Привет, тракторист. Снова решил плечо подставить?
— Я хотел… — он запнулся, — я хотел попробовать наладить жизнь тут. Снимишь мне угол?
— Посмотрим, — её усмешка стала мягче. — Но учти, тут не деревня. Никакой сочувствующей тёть Маши с борщом не будет.
— Мне и борщ не нужен. Мне бы только шанс.
Он остался в её квартире на неделю. Днём бегал по учреждениям, ища работу. Вечерами слушал, как из соседских окон доносится смех и музыка. Пахло городским лихим дыханием: сигареты, бензин, дёготь. С каждым днём Валерий чувствовал себя всё увереннее. И точно знал: в деревне он никогда не смог бы расправить плечи так, как сейчас.
Спустя месяц у него уже была работа — в мастерской, где чинили всякую бытовую утварь. Он набрался смелости и подошёл к хозяину:
— А давайте ещё унитазы продавать? Мне кажется, спрос будет.
Хозяин покрутил пальцем у виска:
— Щенок, кто пойдёт сюда за унитазами? Это не столица!
Но Валерий не сдался и начал арендовать маленький складик, где завёл несколько моделей. Подкопил денег, договорился о поставках.
Друзья из деревни, узнав о его «безумном» деле, начали шушукаться. Кто-то считал Валеру предателем, бросившим своих. Кто-то смеялся: «Унитазы ему подавай, что ли свихнулся?». Но он упрямо шёл вперёд, каждый вечер глядя на новую партию блестящих изделий, словно чувствовал в них ключ от собственной свободы.
Он почти не вспоминал ту женщину, которая когда-то стала для него толчком. Да и сама она исчезла внезапно, будто оставив ему своё место в этой квартире. И всё же иногда воспоминания всплывали: её насмешливый взгляд, холодные пальцы на его рубахе. Это был странный, но нужный сигнал, — твердил себе Валерий.
На мелкой ярмарке хозяйственных товаров он решился вывести свой «небольшой бизнес». Приехало народишка — село, райцентр, городские — смотрели на его прилавок кто с удивлением, кто с сомнением. Но некоторым нравилось, что это новая, более гигиеничная эпоха. Валерий рассказывал так эмоционально, что к концу дня он распродал все унитазы, какие успел привезти.
Весной, через год после побега, он уже открыл небольшую лавку. Небольшую, но славную: чистую, смешные рекламные плакаты на стенах. Когда старый друг случайно зашёл к нему, узнав об этой торговле, долго мял кепку в руке.
— Валер, ну, ты даёшь… Совсем другой ты стал.
— Да я тот же, просто раньше боялся, а теперь нет. Унитазы, квартирки, удобства — всё ради того, чтобы люди чувствовали, как можно смыть прошлое и открыть дорогу к будущему, — он рассмеялся. — Знаешь, ведь иногда хватило бы маленького знака… у меня им стал этот белый фаянс.
От друга он узнал, что в деревне всё пошло, как и было заведено: свадьбы, покос, вечеринки в клубе по пятницам. Его невеста вышла замуж за другого тракториста, и никто, кажется, уже не вспоминал про «сумасшедшего» Валеру.
В тот же вечер он стоял возле своей лавки и думал, как странно могло развернуться будущее, останься он тогда дома. К нему подошёл покупатель — приятный мужчина в возрасте, который спросил совет:
— Мне бы выбрать лучший унитаз для квартиры в новостройке. Что посоветуете?
Валерий улыбнулся:
— Знаете, я когда-то стоял у витрины, где они тоже были на витрине. И решил, что жизнь можно обновить, как вот этот фаянс. Посмотрите, у меня есть вариант с новым смывом…
Поздно вечером, закрывая дверь, он вдруг поймал на зеркале своё уверенное отражение. И ощутил тихое счастье, которого никогда не знал в родной деревне. Ну вот, — подумал Валерий, — теперь я действительно живу своей жизнью.
