— Он подумал, что это просто поездка — но встрял между законом и судьбой на два счета

Таксист по имени Артём открыл скрипучую дверь и вошёл в полутёмный магазинчик у окраины города. На прилавке лежали резные деревянные статуэтки и пачки дешёвых сигарет, но его взгляд упёрся в тёмную фигурку продавца за кассой. Артём потёр виски — не привык видеть людей в столь ранний час, особенно таких странно обеспокоенных. Он хотел купить свой привычный набор для завтрака — кофе в пластиковом стакане и сэндвич со скидочной полки, но лицо продавца будто кричало: «Нет!»

— Привет, можно мне вот это? — Артём дотронулся до запаянного пакета с печеньем, стараясь поймать взгляд собеседника. Тот не шелохнулся.
— Не могу сейчас. У нас, — продавец на миг запнулся, стараясь подобрать слова, — небольшие перебои. Извини.
— Перебои? В чём дело? — Артём развёл руками. Тишина в ответ загустела, оседая на плечи таксиста неприятной тяжестью.

Артём перевёл взгляд на витрину рядом с кассой. За мутноватым стеклом стояли сломанные часы, стрелки которых замерли на четырёх утра, и всё же от них шёл отчётливый тикающий звук. Он с минуту вслушивался в это противоречивое постукивание и ловил себя на мысли, что время словно застыло на месте.

Он был тридцатилетним парнем, который привык почти каждое утро, перед началом смены, закупаться в этом же магазине. Когда-то ему нравилось ощущение дороги, свободы, но за последние два года ежедневная рутина вымотала его до края. На левом запястье у Артёма красовалась татуировка самолёта, а на груди, где под футболкой спрятал амулет с треснувшим камушком, билось сердце в вечном стремлении убежать куда-то дальше городской пыли. Сейчас же он лишь хотел взбодриться кофе и разъезжать по привычному маршруту.

Из телефона посыпались уведомления о массовых протестах в центре. Звуковой сигнал огласил магазин резкой трелью, и Артём вздрогнул: в рабочем чате предупредили, что улицы перекрыты и ситуация не самый безопасный вариант для такси. Ему стало не по себе: он зарабатывал лишь в дни оживлённого города, когда гуляли люди, заказывали поездки. Тревога накатила и усилилась, когда он снова посмотрел на хмурого продавца.

— Мне нужны эти продукты, — сказал Артём, привычно проскользнув к прилавку.
— Слушай, здесь не в товарах дело, — пробормотал продавец, словно не слыша. — Я ничего не продаю сегодня, и всё.
Артём тихо выругался, но, ощутив что-то странное в голосе собеседника, смягчился:
— Может, у тебя какие-то проблемы? Люди говорят, на улицах беспорядки…

За стеклянной дверью магазина действительно мелькнула колонна молодёжи с плакатами. Лица протестующих казались напряжёнными, даже в этот ранний час их крики били по стёклам тонким эхом. Мальчишки свернули за угол, и Артём на секунду увидел алые буквы на одном из плакатов: «Долой обман!». Словно кто-то прокричал: «Не сегодня!», и город ответил ему своими пустыми глазами.

— Ты не понимаешь, — продавец прошёлся рукой по лбу. — Мне велели закрыться. Скоро приедет полиция, сказали проверять магазины, где могут прятаться несогласные. А мне нет смысла ввязываться, как обычно…
— Кто велел — начальство? — Артём отшатнулся, будто услышал что-то изнаночное. — Но почему ты не можешь продать мне хотя бы кофе? Мне же ехать надо.

Продавец хотел возразить, но послышались шаги снаружи, и в проёме показались двое полицейских. Они зашли сурово и сразу к прилавку.
— Документы предъявите, — приказал один. — Сегодня в районе беспорядки, поступило распоряжение осмотреть все помещения.
— Тихо, спокойно, — рванулся вперёд Артём. — Я тут просто покупатель, а друг работает честно. В чём проблема?

Полицейские переглянулись. Второй полуобернувшись сказал:
— К тебе пока вопросов нет. Но закон суров: запрещена торговля без дополнительных проверок. Чуть что — штраф.

Артём почувствовал, как внутри поднимается отчаянный импульс. Ещё вчера он бы просто подчинился, уехал дальше работать. Но теперь перед глазами встало упругое осознание, что так жить нельзя: бесконечные запреты, вечные проверяющие. У него внутри зазвучали тикающие часы, как в витрине, взывая к переменам.

— Слушайте, — он повернулся к продавцу. — Я тебя понимаю. Сам давно устал ломать себя под чужие указы. Но давай хотя бы сделаем вид, что закон соблюдаем, и продолжим жить дальше?
Продавец вздохнул, словно теряясь между страхом и жаждой свободы:
— Помоги мне закрыть кассу и уйти отсюда. Или… нет, подожди…

Он осёкся, когда полицейский начала разглядывать его журналы запасов и спрашивать, почему витрина в таком состоянии. Артёму показалось, что вся обстановка сейчас взорвётся, бросившись на маленькую гордость и волю продавца. Тот упрямо смотрел вниз, пытаясь выдержать напор.

— Не лезь вон, не то получишь проблемы, — кинул один из полицейских, видя, что таксист слишком активно встревает.
Артём встретил его взгляд прямым, упорным и вдруг улыбнулся. Нахлынуло чувство, что надо действовать, пока не стало слишком поздно.
— Я готов заплатить, взять спокойно продукты, — Артём поднял руку, показывая кошелёк, — и уехать. И я ничего не видел, ничего не слышал. А вы напишите в своём протоколе, что магазин временно закрыт, без нарушений.
Полицейские переглянулись, в их взглядах сверкнула знакомая скука: лишние бумажки им ни к чему.

Продавец, заметив эту реакцию, поднял брови.
— Да, пожалуйста, берите, люди добрые… — сказал он наконец, с каким-то надрывом.
И протянул маленький пакет с кофе и старый батончик, что завалялся под кассой.

Они совершили эту странную сделку. Полицейские, судя по всему, прикинули, что проще оставить их в покое. Вскоре их стало не видно за перекрёстком, где уже внутрь протестной толпы вклинивались полицейские машины. Артём и продавец переглянулись.

— Чувствую себя дураком, — буркнул продавец. — Хотел отстоять принципы, а вышло, что предал их.
— Да ладно, — Артём опёрся на прилавок, сжимая свой пакет кофе. — Сам всю жизнь только и делал, что бежал от ответственности. Думал, вот-поезжу десяток смен и накоплю на путешествие, вырвусь отсюда. А на деле топчусь на месте.

Вместе они вышли за дверь, осторожно выглядывая из-за угла. Молодёжь с плакатами уже растекалась по улицам, выкрикивая лозунги и размахивая руками. Посреди дороги валялись перевёрнутые мусорные баки и кое-где дымились обрывки листовок. Артём понял, что не хочет оставаться в прежних рамках, но ещё не знал, как именно всё изменить. Продавец словно читал его мысли:
— Подумываю сменить всё к чёрту: и работу, и этот магазин, и эти правила. Слышал про соседнюю область… там люди объединяются, создают небольшие кооперативы.

Артём кивнул, сжимая в руке амулет под футболкой. Он ещё не представлял, что ждёт его впереди, но впервые за долгие недели ощутил: внутри бьётся живое, необузданное сердце, которое просит подвигов — пусть и бытовых.

Через час город окончательно ожил. Протесты приглушили сиренами, но в стороне был виден столб дыма. Артём помог продавцу снять рекламные плакаты со стекла и снять часы с витрины. Стрелки дрогнули, но больше не тикали. Продавец здорово разбирался в механизмах и взялся чинить их, прямо на коленях у дверей магазина. Арифметика шестерёнок нашла новую точку совпадения. К вечеру они уже шли.

Артём вошёл внутрь последний раз, чтобы попрощаться. Они обменялись короткими взглядами, не нужно было слов. Продавец поблагодарил его за то, что он хоть как-то попытался сохранить человеческое лицо в этом маленьком конфликте. Артём кивнул и вышел на улицу.

За спиной тихо зазвенел колокольчик на двери, а рабочие часы теперь показывали полшестого, скользя ровно по цифрам циферблата. В этом равномерном ритме Артём улавливал что-то новое — крошечный рожок надежды на ближайший поворот, где жизнь не ограничена вечной гонкой. Перед тем как уйти к машине, он оглянулся и увидел за стеклом поправленную витрину и уверенный взгляд продавца: никто уже не пытался скрыться, никто не пытался сломаться.

Включив двигатель, Артём почувствовал в сердце странную лёгкость. Он знал, что сегодня не будет колесить по улицам, ищущим такси. Вместо этого он просто поедет дальше, в соседнюю область, и посмотрит, куда выведет дорога. Может, настало время не спасаться бегством, а наконец найти место, где люди не боятся менять свою жизнь. И где тик-так часов звучит не приговором, а новым отрезком свободы.