Когда я вытащила из старого ящика под диваном семейный альбом и обнаружила там его чужие фотографии, всё внутри оборвалось. На чёрно-белых снимках отец обнимал незнакомую женщину, смотрел на неё взглядом, который, казалось мне, был предназначен лишь для нас с мамой. Сердце заколотилось, словно я приоткрыла дверь в чужую жизнь. Как он мог так поступить? Этот вопрос царапал сознание, вызывая тихую ярость и какое-то новое, страшное чувство, точно предчувствие катастрофы.
Я сидела на полу, держала те фотографии так, будто они могли обжечь мне ладони, и вспоминала последние месяцы нашей семейной жизни. Пока отец, по привычке, не принёс розы на мамин день рождения, я не заметила, что он перестал приходить домой вовремя, перестал шутить за ужином. А потом всё стало ясно: цветы давно увяли, а его короткие сообщения сводились к отговоркам. Если бы я могла понять, почему людям бывает мало того, что у них уже есть?.. Глаза щипало от обиды и страха. А ещё я думала, что не выдержу, если услышу от него какое-нибудь пустое объяснение.
Моя стрижка давно потеряла форму, словно отражала все потрясения. Мама старалась вести себя, будто ничего не произошло: готовила курицу, его любимую, перешивала старые шторы, хотя жить в этой обстановке становилось невыносимо. Я не задавала ей вопросов, она делала вид, что не слышит моих тихих всхлипов по ночам. И как будто в подтверждение всей этой невыносимой лжи я обнаружила ещё и в её кошельке листочек с его новым номером.
— Зачем он тебе, мам? — Я потрясала этой бумажкой перед её глазами, и голос мой дрожал.
— Анечка, я… я просто думала, что если позвоню в нужный момент… — огрызнулась она, запнувшись. — Может, он всё-таки вернётся.
Я понимала, что наши семейные фотографии, на которых отец с любовью смотрит на меня в детстве, теперь будто фальшивые. Как можно было растоптать все эти годы? Я видела, как маме тяжело держаться, но злилась и на неё — чего она ждёт? И почему я должна терпеть этот нескончаемый фарс?
Вечером, когда в окнах отразился дождливый осенний свет, я бросила в рюкзак пару вещей и вышла из квартиры, не оборачиваясь. Я не знала, куда иду, но понимала, что не перенесу ещё одну ночь в ведущем к безумию тягучем молчании. Друзья приютили меня в маленьком студенческом общежитии, где пахло пылью и резаным луком. Они расспрашивали меня, предлагали варианты — «Поговори с ним», «Пусть всё объяснит» — но в тот миг мне хотелось лишь одного: не слышать вообще ничего.
Утром я встала с твёрдым решением. Если он не придёт сам, пойду к нему и задам все вопросы в лицо. Я знала, что есть то самое кафе, куда отец таскал свою подругу. Мне стало не по себе, когда я представила, как он сидит там, сжимая её руку вместо маминой. Но я чувствовала, что должна сделать это ради себя. Большая семья, добрые завтраки, шоколадный торт на папин день рождения — всё это осталось воспоминаниями, и теперь я хотела хотя бы закрыть эту рану.
Я пришла туда и увидела за крайним столиком двоих: отец вздрогнул, заметив меня, а его спутница уставилась на меня пустым взглядом. Теплота этого места обжигала ещё сильнее, ведь когда-то мы праздновали здесь моё поступление в университет. Одна моя часть кричала: «Уйди, пока не поздно», но ноги сами двигались вперёд.
— Пап… — голос дрогнул. — Ты осознаёшь, что сделал?
— Аня, я… Скажи матери, что я… — Он запнулся и перевёл глаза на свою новую подругу, которая тут же отвела взгляд. — Я не знаю, как объяснить.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Мне стало стыдно и больно, ведь я никогда не видела его таким растерянным. Но обида всё же взяла верх.
— Знаешь что? Не нужно мне твоих слов. Мне нужно понимать, почему ты разбил нам жизнь, не оставив ни шанса.
— Я не был с вами тем, кем должен был быть, — выдавил он со сдержанной тоской. — Прости, что не смог…
Я увидела слёзы у него на ресницах, а в груди у меня всё сжалось. Но остановиться уже не могла.
— Не тебе меня просить. Себе прости. Потому что я больше не собираюсь притворяться, что мы единое целое.
Отец опустил голову и сказал, еле слышно:
— Счастья… тебе. Постарайся найти его без меня.
Его признание стало кульминацией моих собственных метаний. Я развернулась и вышла на улицу, ощущая, как холодный ветер бьёт по лицу. Боль не ушла, но будто открыла мне глаза: иногда да, человек сдаётся и ломает чужую жизнь. Но я могу жить дальше так, как сама считаю правильным.
В тот же вечер я вернулась к маме и увидела в её глазах тихую надежду. Она не стала задавать вопросов. Я просто молча обняла её и пошла к себе. Закинув рюкзак под кровать, вдруг достала телефон, а потом написала отцу короткое сообщение:
«Мы никогда не будем семьёй, как раньше. Но я желаю тебе счастья. Прощай.»
Отправив смс, я ощутила, будто огромный груз спал с души. На столе рядом с моей подушкой лежал листок, тот самый, где я когда-то писала детские пожелания: «Хочу, чтобы папа обожал нас с мамой». Я положила его в конверт и оставила на кухонном столе, чтобы отец нашёл, если надумает вернуться за своими старыми вещами. Теперь я точно знала: жизнь нельзя склеить одним разговором, но можно освободиться от чужих решений ради своего будущего.
