Анна вытащила с верхней полки потрёпанную картонную коробку и осторожно поставила её на пол. Когда-то в ней хранились детские рисунки, пластмассовые роботы и розовые ленты для косичек. Теперь осталось лишь несколько выбившихся из времени кукол да плюшевый пёс с оторванным ухом. Она взяла пса в руки, провела ладонью по мягкой шерстке и ощутила, как скребёт под сердцем: всё было таким настоящим, когда дети были рядом.
Она села на пол, прислонившись к стене, и провела дрожащими пальцами по седым прядям. Вчера Анне исполнилось пятьдесят, но казалось, что в её жизни наступил не день рождения, а какой-то итог, будто дальше — пустая дорога. В углу комнаты лежала стопка дневников, где каждое слово будто дотягивалось из прошлого, наполненного детскими голосами и нескончаемыми хлопотами. Теперь же квартира беззвучна, и этот нерушимый покой только усиливал её сердцееду.
Снова взглянув на плюшевого пса, она крепко прижала его к груди. Что мне делать теперь? Мысль ворвалась гулким эхом. Возникло странное чувство: будто её жизнь свернулась в плотный кокон, оставив за пределами всё прошлое.
Она вздрогнула от неожиданного звонка и поспешила поднять трубку. На экране высветилось имя дочери, и Анна, выдохнув, прижала телефон к уху.
— Мам, привет! Как ты там? Я тут хотела узнать, как ты смотришь на то, чтобы я на Новый год у друзей остановилась…
Голос дочери звучал слегка виновато, но всё же радостно. Анна сглотнула комок.
— Конечно, солнышко. Всё нормально, не переживай, — тихо ответила она.
В трубке послышался облегчённый смех и слова благодарности. Потом пошёл рассказ о новой работе, о планах на весну. А Анна, держась за телефон, чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы: у них, похоже, всё отлично и без меня.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Когда разговор оборвался, в груди разливалась горькая пустота. Государственная поликлиника наутро добавила к этому коктейлю диагноз «стресс» и дежурные советы терапевта: больше отдыхать, заняться хобби. Анна старательно кивала, хотя внутри кололо раздражение. Разве можно вылечить одиночество простой прогулкой?
Она попробовала вернуться к рисованию. На первых порах кисть слушалась, мазки ложились мягко и плавно. Но на душе так и остался тягучий осадок. Потом возникла идея потанцевать: в молодости Анна обожала ритмичные движения, чувствовала внутри музыки себя другой, уверенной. Поначалу даже приободрилась: напротив зеркала в зале дома танцевала, вспоминая базовые па. Но удовольствие быстро угасло, точно спички, которые горят лишь секундой всполоха.
Однажды к ней зашла подруга, и за чашкой чая вдруг вспомнила:
— Ну что же ты, Ань? Ты ведь грезила о Питере две тысячи лет назад, шутя говорила, что сбежишь туда и станешь танцевать на берегу Невы.
Анна вздрогнула и задумалась. Почему она, и правда, никуда не двинулась? Почему привязалась к этим стенам? А подруга, словно прочитав её мысли, шутливо толкнула в плечо:
— Ты ведь ещё бодрая. Поезжай, кто тебе запретит?
Вечером она сидела с путеводителем и нерешительно перелистывала страницы. Старый страх — остаться совсем одной — впивался ещё сильнее, когда сердце начинало биться от мысли о переменах. Но напряжение, которое она носила в себе последние годы, было сильнее страха. И в какой-то миг она всё же набросала план: дорога, Питер, танцевальная студия… Может, это и спастёт тебя от собственных воспоминаний.
Дни пролетели, и вот Анна уже ступала по перрону московского вокзала в Питере, обливаясь холодным потом от непонятного волнения. Первый же заход в танцевальную школу обернулся растерянностью. Молодые танцовщицы смотрели недоверчиво: женщина за пятьдесят, с осторожными движениями, словно боящаяся чего-то. Она видела в их глазах удивление и едва заметную жалость. Но в этот раз вместо смущения пришло решительное упрямство:
— Я тоже умею танцевать, просто… запылилась!
И в её голос вернулось то самое упрямое «всегда» из прежней жизни.
С каждым днём в ней что-то расправлялось, как туго свернутый кулак для давнего боя. Она стала рано вставать, ходить по улицам, рисовать питерские каналы, а по вечерам возвращаться в студию, учиться, ошибаться, соскакивать с ритма — и снова пробовать. Вскоре в местном кафе она разместила свои картины, а несколько любопытных прохожих попросили купить наброски танцующих фигур. Когда дочь позвонила с привычным «Мам, как ты?», Анна, не скрывая лёгкой улыбки, ответила:
— Теперь я живу для себя. Как когда-то для вас, но уже иначе.
