Школьный колокольчик оглушительно зазвенел на перемену, и Ирина вздрогнула так, будто кто-то окликнул её по имени. Она сразу вспомнила, как учитель химии когда-то невзначай сравнил её успехи с результатами других учеников — и сделал это при всём классе. С тех пор каждый звонок казался ей сигналом к новому этапу борьбы: доказать, что она не хуже других.
Сердце билось неровно. Ирина потеребила ручку, машинально поглядывая на строгий костюм, который надевала на уроки. Ей всегда казалось, что так она выглядит увереннее. Но отчего же у неё на душе так пусто? Хотелось спрятаться куда-нибудь, где не надо никому ничего доказывать.
Мама позвала её в коридор, сжимая телефон до побелевших костяшек. Ирина сразу поняла: разговор был неприятный. В школу звонили часто, иногда хвалили её, но в последние дни новости были всё мрачнее. Мать вздохнула:
— Опять хотят денег. На этот раз — на компьютер для химички. Может, я перебиваюсь на трёх работах, но, видимо, им всё равно, откуда взять лишние средства.
Ирина сжала губы. Она уже видела, как учительница недовольно смотрит на неё наподобие监察ственного зоркого сокола, и понимала: раз семья не участвует в «добровольном сборе», значит, к ней снова будут претензии.
— Не буду я платить, — решительно сказала мать. — Скажу, что все деньги уходят на репетиторов и твой портфель знаний. А и да, ты ведь уже сама готовишься, да?
Это прозвучало скорее вопросом, чем поддержкой, но Ирина кивнула, прикусив щёку. Она отлично понимала: мама старается для неё, отказывает себе во всём, но и терпеть постоянные поборы невозможно. Химичка же продолжала намекать, что, мол, у кого-то совесть есть, а у кого-то — нет. Ирина всякий раз чувствовала укол: будто именно она недотягивает до чьих-то высоких идей о правильном поведении.
Сидя вечером за учебниками, она пыталась сосредоточиться на формулах, на заданиях, но в памяти упрямо всплывали слова подруг, что уже давно отказывались сидеть с ней за одним столом.
— Ириш, мы лучше с теми, кто уже всё решил. А ты ведь часто плачешь в уголке. Ну и нам учительница сказала, что у тебя явный спад.
Ирина не стала ни оправдываться, ни просить их остаться. Она горько сглотнула. И всё равно вошла в класс с высоко поднятой головой, держа папку для конспектов так крепко, что от этого даже пальцы занемели.
Вскоре прошла тревожная передача оценок за промежуточный экзамен: химичка объявила, что у Ирины «прогноз неутешительный». И ни единого доброго слова. Словно старания вообще не имели значения. А другие девчонки и один сосед по парте радостно получили «отлично» и ушли, весело переговариваясь.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
После этого унизительного события Ирина целыми днями уединялась в школьной библиотеке. Она штудировала учебники, листала сборники задач. Уходила вглубь себя и бросала короткие взгляды на учителя, который иногда заглядывал в библиотеку, будто проверяя, не прохлаждается ли она здесь. Гордость бурлила, не давая ей прийти домой с мокрыми глазами. Хотелось во что бы то ни стало доказать самой себе: она способна на многое, без дополнительных денег или одолжений.
— Ирина, — негромко позвал её один из математиков, замечая, что она выглядит слишком уставшей. — Ты когда в последний раз отдыхала?
— Я должна готовиться, — коротко ответила она. — Программа по репетиторству… Слышали, говорят, начинается в следующем месяце?
— Да, так и есть. Но, слушай, не изматывай себя.
Она только кивнула, не желая продолжать разговор.
Внутри уже горела решимость. Ирина часами повторяла формулы, заполняла гору тетрадей, готовясь к олимпиаде. Словно хотела показать: пусть у неё и нет платного репетитора и никакой «поддержки сверху», но она справится. Она пила кофе ночами, мечтая, что результат будет громким. Было похоже, что любое успешное выступление станет личной победой над всей системой ожиданий.
Наступил момент, когда класс принялся громко судачить о химичке и её коллекции всяких технических новинок: видимо, она собиралась закупить не один компьютер, а целую линейку. Кто-то хихикал, кто-то язвил. Ирина слушала эти разговоры, примеряя их к себе, но молчала — ей казалось, что все эти шёпотки лишь означают: «Ирина, а ты-то что скажешь? Деньгами помочь не можешь, а своими нервами уже заплатила сполна?»
На следующий день Ирина наконец выдохнула перед контрольным актом в классе и решилась выступить с короткой речью. Она устроила себя за учительским столом, глядя в пустые глаза химички. Руки дрожали, но сила намерения была сильнее страха.
— Я хочу сказать, — начала она. — Мне не нужно ваше одобрение, хоть я его раньше всё время искала. Я… хотела, чтобы меня заметили. Но… — Ирина запнулась на мгновение, — я осознала, что моя ценность не зависит от того, сколько денег я принесу и чьи похвалы услышу.
Учительница то ли удивилась, то ли осталась равнодушной. В классе стало особо тихо.
На олимпиаде же всё пошло не по плану. Ирина потеряла концентрацию, запуталась в формуле и, в конце концов, провалила испытание. Все её старания в этот день обернулись плохим результатом. Вернувшись практически опустошённой, она увидела у дверей кабинета математика. Он подошёл первым и положил руку ей на плечо.
— Я видел твоё старание, — тихо сказал он. — Знаю, тебе нелегко. Большие победы не всегда случаются по расписанию.
Впервые за долгое время Ирина позволила себе вздохнуть свободнее. Она почувствовала чью-то искреннюю поддержку — не снисходительную, не натянутую, а настоящую. А через неделю, на школьном собрании, ей почему-то предложили выступить с небольшим докладом о важности самообразования. Она не знала, что и сказать, но решилась ради своих убеждений.
Зато, выйдя на сцену и взглянув в зал, Ирина поймала какой-то внутренний импульс. Каждая прожитая минута в стенах этой школы вспоминалась с горьковатым привкусом, но теперь она понимала: всё это лишь начало чего-то важного.
— Я буду благодарна только себе, — произнесла она негромко, но отчётливо. И посмотрела в зал без тени сомнения, зная, что этот путь занятия и самоуважения она выбрала сама.
