Он выскочил на улицу с зажатой в зубах сигаретой и покосился на небо: будто рассвет запутался во вчерашнем дне и не спешил сменить краски. Снизу доносились звуки лопат — трое коммунальщиков сгребали мокрый снег, осторожно скалывая лед, будто боялись разбудить тех, кто не успел проснуться. Максим вдруг подумал, что его собственные ошибки такие же скрытые обледенелые ступеньки — никогда не знаешь, где поскользнёшься и в какой момент произойдёт маленькая катастрофа.
Он затянулся, прислонившись к ветхому перилам гостиничного крыльца. Сигарета горчила на губах, а запах табака смешивался с сыростью осенней Пензы. Сюрприз уже произошёл или всё ещё ждёт меня за углом? — эта странная мысль была навязчивой, как шум старой батареи в номере.
Он оттолкнулся от перил и бросил недокуренную сигарету в сугроб. Гостиница смотрелась угрюмо: холодное стекло окон, дряхлые ступеньки, покрытые гладкой плёнкой льда. Наверное, именно из-за них он сегодня утратил остатки спокойствия. Ну и зачем мы сюда ехали? — гулко прозвучало у него внутри.
Через минуту в кармане завибрировал телефон. Сообщение от Ирины, жены: “Нужно остаться ещё на несколько дней, извини”. Он хмыкнул: никаких “пожалуйста” или “ты не против?”. Всё чётко, как прокурорское постановление. Ирина так говорила всегда — голосом, который не терпит возражений. Он поспешно поджёг новую сигарету, чувствуя, как внезапное злое тепло разливается внутри.
— Да плевать ей на меня, — вырвалось почти вслух. — Как будто я мебель, которую таскают из одного города в другой.
Он долго стоял, думая, не приложить ли всё-таки усилия к разговору: подняться наверх, включить спокойный тон и попытаться объяснить, что ему некомфортно, что у него свои дела в Москве. Но, скорее всего, всё сведётся к очередной ссоре, где он прозвучит в роли нытика. Почему-то Ирину словно заедало, когда он пробовал рассказывать о себе.
— Макс? Эй, Макс! Неужели это ты? — донеслось сбоку.
У входа стоял старый приятель, Стас. Они когда-то работали вместе, но давно потеряли связь. Стас выглядел встревоженно, хотя пытался улыбаться.
— Привет, что занесло в эти края? — Максим пожал плечами, тщательно выдыхая дым.
— Да жену сопровождаю, у неё тут “ужасно важные” дела, — горько ухмыльнулся он. — Тут даже поспорить невозможно.
— Ну сходите куда-нибудь: театр, кино… — осторожно предложил Стас. — Пенза не так уж плоха, знаешь ли. Мы с женой тут как-то гуляли по набережной Суры…
Максим мрачно кивнул, пропуская мимо ушей его слова о красоте местных достопримечательностей. Упоминание про “жену” снова кольнуло: Да разве ей важно моё настроение?
Они недолго поговорили о пустяках — о погоде, о том, как сложно достать хороший кофе в округе. А потом Стас, будто видя бесполезность этой версии светской беседы, распрощался и ушёл в сторону торгового центра, вместе с ледяным ветром, заползшим в воротник Максима.
Ему вздумалось позвонить Ирине и начать наконец откровенный разговор. Он набрал номер, услышав в трубке нервное:
— Да, Макс, говори.
— Ир, мы можем как-то обсудить решение остаться здесь? Всё было слишком внезапно. Я вроде тоже человек, а не приложение к твоему телефону.
— Вот только не начинай, — резко парировала она. — Ты всегда недоволен, когда мне нужно что-то сделать для карьеры. И когда я наконец прилагаю усилия, ты разве поддерживаешь меня? Нет. Ты только и можешь, что жаловаться.
Он почувствовал, как во рту пересохло. Опять тот же сценарий: он пытается найти слова, а она сразу защищается, будто он насильник её планов.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
— Я не жалуюсь, — проговорил он тише. — Просто хочу хоть раз понять, почему у нас всё только по твоим схемам…
Он услышал её тяжёлый вздох, короткий, обрывистый:
— Если тебе это так невыносимо, можешь уехать хоть сегодня. Я уже привыкла, что от тебя всё равно мало пользы.
Гудки оборвали разговор. Максим всмотрелся в телефон, как будто тот вдруг стал чужим. Он ощутил слабость во всём теле. Ну и прогресс, проклятые личные перемены. Не успел и слова сказать.
Вечером он вышел к отелю снова — хотел разобрать мысли на ветру, глотнуть свежего воздуха. Замёрзшие коммунальщики всё ещё стругали упорные наледи, словно сражались с природой. Хотя скоро осадки наверняка усилятся. Максиму вспомнилось, как неловко было упасть пару дней назад, когда он не заметил обледенение на ступеньке. Вот и сейчас: скользишь, чуть теряешь равновесие — и снова наверху, но уже с синяком на душе.
Он резко решил позвонить Стасу, предложить встретиться хоть за чашкой чая. Однако в последний момент передумал. Беседовать о том, чего не изменить, бесполезно.
— Может, мне просто согласиться на все эти её “важные дела”? — пробормотал он. — Буду опасаться, что когда-нибудь добьюсь понимания, а может, наоборот… Послушность — это не выход.
Спустя час он сидел в номере и судорожно собирал вещи. Словно надеялся, что если уедет прямо сейчас, то вернёт хоть кусочек собственного достоинства. Но застыл на полдороге. Не хотелось превращать бегство в окончательную точку. Однажды надо подумать вместе, а не просто сбегать…
Утром Ирина зашла в номер, на лице у неё была усталость. Наверное, она понимала, что перегнула палку.
— Чего ты злишься, Макс? — тихо проговорила она. — У меня сейчас действительно важные переговоры. Ты заметил, как ты сам меня просишь о помощи, когда у тебя нет никаких реальных проблем?
Он посмотрел на неё, с трудом сдерживая возражение.
— Я прошу не помощи, а простого участия, — вырвалось горько. — Ни о каком чуде не говорил. Только о том, что мы спасаем семью вдвоём, а не порознь. Разве это бессмысленно?
У Ирины дрогнули губы, будто она хотела возразить, но замолчала. Его слова зацепили, и в глазах мелькнуло странное сомнение. Она всё же посмотрела ему в лицо с чуть меньшим нажимом и кивнула:
— Мы ведь можем это обсудить, правильно? Я… не знаю, как ты видишь нашу жизнь дальше.
Он сжал руки в кулаки. Спиной чувствовал, как с улицы тянет холодный воздух — окно было приоткрыто, и где-то там шумели лопаты. Кризис — это шанс. Если мы сейчас не поймём друг друга, то дальше не выберемся.
Максим пожал плечами:
— Давай начнём с малого. Я устал быть приложением к тебе. Хочу иметь свой голос. Хочу хоть раз решать сам. Не потому что у меня есть грандиозная задумка, а потому что не хочу скатываться в пустоту, где я никто.
Она слушала и, кажется, впервые за долгое время не перебивала. Его захлестнуло чувство облегчения. Ему стало важнее это откровение, чем срочный отъезд. Наверное, именно так и начинается путь к равновесию — когда вы оба видите ошибки.
Семь часов спустя он вышел покурить, уже без прежнего мрака в лице. На крыльце были те же коммунальщики. Они устали до изнеможения, но продолжали очищать ступеньки и рассыпать соль. Максим поставил рядом с их тележкой пакет с двумя банками пива. Неловко кивнул:
— Ребята, тут вам на вечер, согрейтесь. Вы хорошую работу делаете.
Они переглянулись, улыбнулись ему в ответ и, кажется, даже приободрились. И он вдруг почувствовал, что самая трудная корка льда уже начала таять. У него внутри.
