— Почему всегда я разгребаю чужие ошибки?

Весь этот бедлам начался резко и почти комично: в отделе сантехники послышался звон, сопровождающийся солидным «ба-бах», и гулкое эхо моментально скользнуло по залу. Кто-то уронил унитазный бачок — такой белоснежный и, казалось бы, прочный, а теперь лежащий вдребезги на сером кафеле. Запахи краски и лакокрасочных материалов тут же показались ещё острее, а все вокруг замерли, тараща глаза. «Ну почему именно сейчас?» — проворчал я про себя, наблюдая, как осколки разлетаются во все стороны и пугают покупателей. Внутри у меня шевельнулось привычное раздражение: не в первый раз приходится разгребать чужую неуклюжесть.

Я работаю здесь уже четвёртый год, и каждый раз стараюсь держаться бодрячком. Мои коллеги разные: кто-то любит подкалывать, кто-то ворчит, а я таскаю коробки, консультирую и кладу на место неведомо откуда всплывшие унитазные крышки. При этом с виду я человек жизнерадостный — всегда улыбаюсь, шучу с клиентами и для вида подмигиваю праздному Денису, который ухитряется сидеть на кассе без особых проблем. Но внутри кипит странная горечь: всё валится на меня. Вот и сегодня, второго января, когда люди ещё не отошли от праздников и у многих в сознании витает «хочу что-нибудь купить», всё снова упало на мои плечи. Хотя что поделать: для кого-то унитаз — просто очередная мелочь, а для меня — ежедневная рутина.

Не успел я доесть свой несчастный бутерброд, как раздался телефонный треск:
— Игорь, слышишь? У нас там очередной раскардаш, опять унитазы разбивают! Сбегай, помоги, а то покупатель стоит в шоке и не знает, что делать.

Я тяжело вздохнул и бросился в отдел. Человек, разбивший бачок, растерянно топтался рядом и сжимал ручку тележки, словно хотел провалиться под землю. Ему, видимо, только что рассказали, что товар придётся возмещать. На праздниках у людей душа к веселью, а тут внезапно штрафы. Я, естественно, привычной полушутливой интонацией предложил выход:
— Давайте оформление уценки сделаем, а вам поможем выбрать целый. Не переживайте, всё уладим.
Он взглянул на меня с такой благодарностью, что у меня внутри потеплело. И куда только подевался мой скептицизм? Всем ведь хочется родного уюта, даже посреди строительного магазина, даже когда зря разбиваешь дорогой товар.

В тот же миг к выходу подтянулась молодая пара, этакая торопливая Ирка и её паренёк Стас. Схватили унитаз — наверное, «в подарок родителям» или по принципу «год начался, надо что-то обновить», — но транспортная тележка повела себя коварно. На небольшой кочке он накренился и шмякнулся на каменный пол. Две секунды ошеломлённого молчания — и ба-бах: второй унитаз раскололся прямо у них под ногами.
— Нет, вы это видели? — спросила Ирка, вскинув брови.
— Да я сам не понял, как так вышло, — Стас провёл рукой по затылку, явно начиная сомневаться в затее с покупкой.
Я покачал головой и велел не беспокоиться, мол, «поможем всё решить». За годы множества подобных случаев я научился считывать чистый шок в глазах людей. И хоть они казались слегка нелепыми, внутри я ощущал какой-то родственный прилив симпатии. Ведь им тоже страшно признаться, что просто не уследили, просто поспешили.

Пока я оформлял документы, мимо промчался Денис со смехом:
— О, да у нас сегодня день акций «Разбей и купи»! Может, и тебе скидку дадут?
Он ускакал дальше, а я лишь вяло улыбнулся. Было понятно: сейчас повалятся ещё покупатели — и у всех примерно одно и то же. Решат поменять, обновить, подлатать, а в итоге ломают, просыпают, теряют. Мне казалось, что за Новый год люди превращаются в энтузиастов, которые мечтают хоть что-то изменить в жизни. И я вдруг немного грустно подумал: не заметит ли никто, что за этими унитазами я каждый раз подбираю их обломки как зеркала чужих не слишком радостных историй?

Когда ближе к обеду явился третий клиент — мужчина лет сорока, тихий, расстроенный, — я сразу понял: что-то у него пошло не так. Может, работу потерял перед праздниками, может, личные неурядицы. Казалось, он покупал этот унитаз просто чтобы чем-то успокоиться. По закону подлости — опять треснул бачок при погрузке. Инцидент. Ещё бумаги, ещё оформлять возврат. Он стоял и смотрел на белые осколки, будто смотрел на свои собственные неудачи. И тут я произнёс то, что сам не ожидал:
— Главное, не делайте из этого трагедию. Мы всё поменяем, и жизнь тоже как-нибудь наладится.
Он растерянно кивнул, хотя, кажется, эти слова подарили ему крупицу надежды.

На лестнице между рейсами к складу я остановился и прислонился к перилам. Смешно признаться, но я почувствовал себя чем-то вроде клоуна, у которого миссия поддерживать дух толпы: ни в коем случае нельзя отчаиваться, а нужно улыбаться, даже если не особо хочется. Впрочем, в этом, наверное, и есть суть моей работы. Какой бы мелочью ни казался унитаз, он умеет указывать на настоящие сложности — люди стремятся к комфорту, пытаются «вычистить» свою жизнь от неприятностей. А значит, я могу быть тем, кто поможет им сделать маленький, но важный шаг.

Ближе к вечеру я вместо обычных подколок от Дениса получил бодрое:
— Знаешь, нам тут придумали новую акцию: «Год начинается — обнови свой трон». Похоже, всё на твоих плечах держится, Игорёк.
Он прикинул, что мы можем устроить строевое шоу, собрать весь товар под скидкой и объявить громогласно, что каждый разбитый случай не будет караться огромным штрафом, а просто переведётся в уценку. Я уже представлял, как покупатели сбиваются в дружную стайку, чтобы не бояться разбить что-нибудь по дороге. И впервые за весь день мне было правда легко. Ведь кому-то подобная мелочь в самом деле может спасти веру в хорошие перемены.

Спустя полчаса я оказался у грузовой зоны, куда пригнали очередную партию унитазов. Надо было разгрузить их осторожно и быстро. Пахло сыростью, близился снег, а на душе и вовсе было тёплое предвкушение: словно я не просто тружусь, а дарю кому-то шанс на реальное обновление. Но тут выскочил очередной ворчливый посетитель:
— А вы чего там копаетесь? У меня время, деньги тикают! И вообще, ваш унитаз оказался с браком, я требую возврата!
Он полез в агрессию, будто хотел весь отдел разорить. Мне стоило больших усилий полушутя и полусерьёзно объяснить, что всё поправимо. И вдруг я ощутил прилив твёрдости:
— Подождите, разберёмся. Никто вас не бросит, и деньги назад получите. Но только давайте спокойно. Мы работаем для вас, а не против.
Человек, взглянув мне в глаза, неохотно сдался, а я подумал: весь мой гнев днём уходил в пол, а теперь я понял, что могу использовать силу слов правильнее — чтобы защитить покупателей, а не ворчать за их спиной.

Когда всё утихло, я проводил взглядом молодую парочку, которую отправил к кассе с аккуратно упакованным унитазом. Они посмеивались, что «теперь уж точно ничего не уронят». И вдруг понял: не важно, сколько раз эти унитазы разбивались, главное — каждый раз попытаться собрать всё заново. Как ни странно, на примере этого белого «трона» люди вспоминают, что им нужно что-то вроде второго дыхания в жизни. Пускай это выглядит глупостью, но действительно — иногда новый унитаз становится шагом в сторону перемен, а я, выходит, им в этом помогаю.

Когда смена подошла к концу, я оглядел наш магазин. Всё казалось каким-то другим: шум, череда проблем и разбитых бачков не казались мне уже простой рутиной. Я осознал, что вся моя ирония — это попытка спрятать усталость от бесконечных обязанностей. Но сегодня я наконец увидел во всём этом что-то большее. И если раньше я насмешливо звал унитаз «детьмище вечных праздников», то теперь подумал: да он ведь действительно может стать началом нового этапа: люди, купив сантехнику, часто начинают ремонт, выбрасывают хлам, перестраивают быт, и в результате меняются сами.

В конце дня я закрыл склады, проверил, всё ли на месте, и тихо сказал себе: «Ну и кто я после всех этих мелодрам? Просто паренёк, который таскает сантехнику? Нет, я тот, кто, наверное, помогает им поверить в перемены». В голове крутилась мысль: «Как он может стать началом нового, если только дать ему шанс?» И каждый раз, когда я проходил мимо целой пирамиды белоснежных унитазов, чувствовал нечто похожее на гордость.