— Тебя кто-нибудь бил в детстве по рукам? — спросила я, разглядывая свои морщинистые пальцы. — Знаешь, как учителя раньше указкой били, если почерк плохой?
Риелтор, молодая женщина лет тридцати, растерянно покачала головой. Она явно не понимала, к чему я клоню.
— Меня били. И я потом своих учеников никогда не била. Ни разу за сорок лет работы в школе. Потому что помню, как это больно и обидно.
— Елена Петровна, давайте вернемся к нашему вопросу…
— А я как раз о нашем вопросе, — я поднялась с дивана и подошла к окну. — Видите этот двор? Когда-то здесь были клумбы. Мама разводила георгины, папа построил беседку. А теперь все заставлено машинами.
— Но согласитесь, время идет вперед. Район престижный, центр города…
— Вот именно поэтому мой сын и прислал вас, да? — я резко обернулась. — Чтобы убедить старую мать продать квартиру?
Риелтор замялась, перебирая бумаги в папке.
— Андрей Михайлович очень о вас беспокоится. Говорит, вам тяжело одной…
— Тяжело, — кивнула я. — Особенно когда единственный сын приходит раз в месяц, и то только чтобы поговорить о продаже квартиры.
— Но ведь это разумное решение! — оживилась девушка. — Вы получите хорошие деньги, сможете жить с сыном…
— В маленькой комнатке на первом этаже? Где меня поселит невестка? Нет уж, спасибо.
Я прошла на кухню и включила чайник. Руки немного дрожали.
— Хотите чаю? — крикнула я в комнату.
— Нет, спасибо, — донеслось в ответ. — Елена Петровна, может, хотя бы посмотрите предложение? У нас есть отличный вариант…
— Знаете, — я вернулась в комнату с чашкой. — Когда Андрюша был маленький, он любил забираться вот на этот подоконник. Сидел часами, рисовал что-то, мечтал. А я все боялась, что упадет…
— Елена Петровна…
— Потом он вырос, женился. Марина сразу сказала — жить будем отдельно. Я не возражала, молодым нужно свое пространство. Думала, будут в гости приходить…
Я отпила остывший чай.
— А теперь вот как — через риелтора разговаривают. Боятся, что опять откажу?
— Андрей Михайлович действительно переживает…
— За квартиру он переживает, милая. За метры в центре города. А за мать… — я махнула рукой. — Передайте ему — пусть сам приходит. Без бумажек, без планов продажи. Просто так, как раньше.
Девушка начала собирать документы.
— Знаете, у меня тоже мама учительница, — вдруг сказала она тихо. — Я понимаю…
— Ничего вы не понимаете, — покачала я головой. — Но спасибо, что выслушали старуху.
Когда за риелтором закрылась дверь, я долго стояла у окна. Внизу сновали машины, спешили куда-то люди. А я вспоминала, как много лет назад мы с мужем въехали в эту квартиру. Как обустраивали каждый уголок, как радовались первым шагам сына…
Телефон зазвонил почти сразу.
— Мама, это правда, что ты отказалась даже смотреть предложение? — голос Андрея звучал раздраженно.
— Здравствуй, сынок. Как дела? Как внуки?
— Мама, не уходи от темы! Ты понимаешь, что это выгодное…
— Нет, это ты не уходи от темы, — перебила я. — Когда ты последний раз спрашивал, как я живу? Просто так, без разговоров о квартире?
В трубке повисло молчание.
— Мам, ну зачем тебе одной такая большая…
— Знаешь что? Приходи в воскресенье. С Мариной, с детьми. Я пирог испеку. И поговорим.
— О квартире?
— О жизни, сынок. О жизни.
Я положила трубку и прошла в спальню. На стене висели фотографии — вот Андрюша идет в первый класс, вот мы с мужем на море, вот свадебное фото сына…
Звонок в дверь застал врасплох. Неужели риелтор вернулась? Но на пороге стояла соседка, Нина Васильевна.
— Лен, ты как? Я видела, к тебе какая-то девица приходила…
— Проходи, — я пропустила подругу. — Чайник как раз горячий.
Мы сели на кухне, и я рассказала о визите риелтора. Нина качала головой и возмущенно всплескивала руками.
— Нет, ты представляешь? Через чужого человека! А сам прийти и поговорить — слабо?
— Марина, наверное, подговорила, — вздохнула я. — Она давно на эту квартиру глаз положила.
— А ты что решила?
— А что тут решать? Это не просто квартира, Нин. Это вся моя жизнь здесь. Каждая стена помнит…
— Правильно! — подруга стукнула чашкой по столу. — Не вздумай продавать! Еще чего не хватало — на старости лет по чужим углам ютиться.
— Я их в воскресенье позвала. Поговорить.
— А толку говорить? — Нина махнула рукой. — Ты же их знаешь — опять начнут про деньги, про выгоду… А о том, каково матери такое слышать — не подумают.
Я промолчала. Что тут скажешь? Права подруга — не о том думает сын, совсем не о том…
Вечером я достала старые альбомы. Вот наша первая елка в этой квартире. Вот день рождения Андрюши — пять лет, клоун на празднике… А вот последнее фото мужа — он уже болел, но все равно улыбался. Говорил: «Леночка, главное — сына на ноги поставить…»
Поставили. Выучили, женили. А теперь вот как получается — квартира дороже матери стала.
Телефон снова зазвонил.
— Мам, ты прости за сегодня, — голос сына звучал виновато. — Я не хотел тебя расстраивать…
— Ничего, сынок, — я погладила фотографию, где маленький Андрюша сидит у меня на коленях. — Главное — приходите в воскресенье.
— Обязательно придем. И это… может, правда не будем о квартире?
— Не будем, — я улыбнулась. — Расскажешь лучше, как дети в школе учатся. Кстати, ты помнишь, как сам в первый класс пошел?
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (https://t.me/ru1ogorod) и Дзен (https://dzen.ru/1ogorodru)
— Конечно! Ты мне букет такой огромный собрала — еле донес!
— А помнишь, как потом этот букет уронил, прямо на директрису?
Мы оба рассмеялись — впервые за долгое время.
— Мам…
— Что, сынок?
— Я люблю тебя.
— И я тебя, Андрюша. И я тебя…
Я положила трубку и подошла к окну. В темноте горели окна соседних домов — там тоже жили чьи-то истории, чьи-то воспоминания…
***
На следующее утро я начала готовиться к воскресному обеду. Достала старую скатерть с вышивкой — подарок свекрови на свадьбу. Перебрала посуду в серванте, выбрала праздничный сервиз. Тот самый, который берегла для особых случаев.
— Лена, ты чего там гремишь с утра пораньше? — в дверь заглянула Нина Васильевна.
— Да вот, к приходу детей готовлюсь. Хочу пирог испечь, помнишь, тот самый, с яблоками? Андрюша в детстве его очень любил.
— А, по маминому рецепту? — подруга прошла на кухню. — Давай помогу. Все равно делать нечего, а вдвоем веселее.
Мы долго возились с тестом, перебирали яблоки. Нина рассказывала про своих внуков, я слушала и думала — как же быстро летит время…
— Знаешь, — вдруг сказала подруга, раскатывая тесто. — А ведь ты правильно сделала, что их позвала. Может, образумятся.
— Не знаю, Нин. Боюсь, что опять все сведется к разговорам о квартире.
— А ты не давай! Как начнут — сразу переводи тему. Расскажи им про то, как они маленькие были, про мужа своего…
Я кивнула. Может, и правда стоит напомнить им о прошлом? О том времени, когда деньги и квадратные метры не были важнее семьи?
В воскресенье они пришли ровно к двум. Марина сразу прошла на кухню — проверять, все ли в порядке. Внуки уткнулись в телефоны.
— Мам, как ты? — Андрей неловко поцеловал меня в щеку.
— Хорошо, сынок. Проходите, садитесь. Я пирог испекла.
— Ой, только не наш старый сервиз! — всплеснула руками Марина. — Он же антикварный, его продать можно…
— Марина! — одернул жену Андрей.
— А что такого? Я же о практической стороне…
— Дети, — я постучала ложечкой по чашке. — Знаете, о чем я вспомнила? Как мы с папой этот сервиз покупали. Это было…
— Мама, может не надо сейчас…
— Надо, сынок. Очень надо. Мы копили на него полгода. Папа тогда только начал работать на заводе…
Я рассказывала, а они слушали. Сначала неохотно, потом — все внимательнее. Даже внуки отложили телефоны.
— А помнишь, пап, как ты тут с велосипеда упал? — вдруг спросил младший внук. — Прямо под этим окном!
— Помню, — улыбнулся Андрей. — Бабушка потом меня зеленкой мазала…
— И ругалась! — я рассмеялась. — А ты все равно на следующий день снова на велик залез.
— Упрямый был, — кивнул сын. — Весь в отца.
Марина фыркнула, но промолчала. А я продолжала вспоминать — как встречали Новый год всей семьей, как делали ремонт, как радовались первым успехам детей…
— Бабуль, а это чья фотография? — старший внук показал на снимок на стене.
— А это ваш дедушка. В день нашей свадьбы.
— Красивый был, — неожиданно сказала Марина. — Андрей на него похож.
— Да, — я погладила рамку. — Очень похож. Особенно улыбкой.
Мы просидели до вечера. Пили чай, говорили о прошлом и настоящем. Марина дважды пыталась завести разговор о квартире, но я каждый раз переводила тему. А потом случилось то, чего я совсем не ожидала.
— Мам, — Андрей помогал мне убирать со стола. — Прости меня.
— За что, сынок?
— За все это… с риелтором, с давлением. Ты права — я совсем забыл, как приходить просто так.
Я обняла его, как в детстве:
— Ничего, родной. Главное — ты понял.
Когда они уходили, Марина вдруг сказала:
— А может… может нам квартиру побольше купить? Чтобы вы с нами жили?
Я покачала головой:
— Нет, девочка. Мне и здесь хорошо. Но вы приходите почаще. Без поводов, без планов. Просто так.
Они ушли, а я еще долго сидела в своем любимом кресле. За окном темнело, зажигались фонари. В соседних домах горели окна — там тоже жили чьи-то истории, чьи-то воспоминания.
Телефон звякнул — пришло сообщение от Андрея:
«Мам, спасибо за сегодня. За пирог, за рассказы. Мы придем в следующие выходные, хорошо?»
Я улыбнулась и ответила:
«Конечно, сынок. Я буду ждать.»
А потом добавила фотографию — ту самую, свадебную, где мы с его отцом такие молодые и счастливые. И подписала: «Помни — дом это не стены. Дом — это любовь.»
Андрей ответил почти сразу:
«Я понял, мам. Теперь точно понял.»
И я поверила — действительно понял. Значит, не зря хранила все эти годы не только квартиру, но и память о том, как мы были семьей. Настоящей, любящей, готовой быть вместе не ради выгоды, а просто потому, что мы — родные люди.
А старый сервиз так и остался в серванте — ждать следующего семейного чаепития. И пусть говорят, что он антикварный и дорогой — для меня он бесценен. Как и каждый уголок этой квартиры, где живут мои воспоминания.
