Алиса сидела на полу в тесной гостиной, прислонившись к дивану, и вытаскивала из альбома чуть потрёпанные фотографии. На каждом снимке он улыбался так искренне, что у неё в груди сжималось сердце. Эти фото казались почти священными: она не решалась выбросить их, хоть и понимала, что пора отпустить прошлое. С каждым взглядом на его лицо нарастала тоска по тем дням, когда вечерние прогулки по осенним улицам казались бесконечными и наполненными смыслом.
Она зарывалась в воспоминания, не замечая, как вокруг шумитгород: за окном гудели автомобили, люди торопились по своим делам, а влажный воздух обещал скорый дождь. Алиса резко вскинула голову, будто одёрнув себя от иллюзии. Сглотнув комок, она прошептала:
«Почему всё так быстро кончилось? И почему мы не можем вернуться обратно?»
В этот момент телефон завибрировал где-то рядом с кофейной чашкой, объявляя о сообщении, и Алиса нехотя потянулась к нему.
Она скользнула взглядом по экрану и вдруг застыла: писал он. Тот самый, чьё имя не решалась произносить вслух уже несколько месяцев. Сообщение было необычайно коротким и вежливым: «Привет. Я знаю, что тебе может быть непросто. Но сегодня открывается выставка в галерее на Набережной — помнишь, мы хотели туда вместе сходить? Я буду там около шести, буду рад, если зайдёшь». Алиса перечитала сообщение раза три, будто проверяла, не мерещится ли ей. Непривычные эмоции накатывали волнами: тревога, желание, надежда — всё смешалось.
— Он приглашает меня на выставку? — произнесла она вслух, сама не ожидая от себя такой смелости. — Неужели он хочет всё вернуть?
Голос звучал странно, словно сама себя не узнавала. Её пальцы сжимали телефон ещё несколько секунд, прежде чем она решила набрать Машу. Подруга много раз уговаривала Алису перестать замыкаться: «Хватит уже бесконечно страдать, встретишь кого-то получше!» Но теперь, узнав о приглашении, Маша тут же завелась:
— Почему бы тебе не сходить? Может, вы хотя бы расставите все точки над «i». Да и без общения засохнешь сама в четырёх стенах.
Алиса мрачно посмотрела на окна без штор, на аккуратную, но пустую кухню, где раннее утро всегда встречало её однообразием. Она действительно давно не выходила ни в кино, ни в кафе и, казалось, совсем забыла, каково это — пребывать в шумной компании. Но от одной только мысли о встрече с ним внутри у неё всё содрогалось.
— Ладно, — тихо проговорила она в трубку, — я пойду.
Стрелки часов упорно ползли к полудню. Алиса накинула плащ и вышла на улицу. Утренний кофе остался нетронутым, как и альбом с фотографиями. За поворотом, в маленькой подворотне, яркими красками горели разбросанные листья. Привычная прогулка не приносила облегчения. Она размышляла: «Зачем он это делает сейчас, когда я уже привыкла к одиночеству? Или я просто убеждаю себя, что привыкла?»
К пяти вечера она стояла перед зеркалом. Волосы ей вдруг показались слишком длинными и неуклюжими — особенно та непослушная прядь, выбивавшаяся из общей волны. Но Алиса лишь заколола её ободком. «Что ж, пускай торчит. Кажется, мне и в душе такой же хаос», — подумала она. Сбоку моргнул телефон: раздражающе мигал пропущенный вызов. Снова Маша? Алиса не решилась отвечать. Всё, что ей было нужно, — это дойти до галереи и выяснить правду.
В полумраке здания, где шла выставка, она наткнулась на его нового приятеля — забавного типчика с татуировками на обеих руках. Они едва познакомились, а тот уже улыбался ей чуть снисходительно и кивал в сторону зала. Сквозь приоткрытую дверь Алиса заметила знакомую фигуру — он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на картину с бурей на море. Сердце сжалось от внезапного укола ревности и боли.
— Ты пришла? — произнёс он негромко, когда заметил её присутствие.
Алиса упрямо сжала губы. Пробормотала: «Да», — и сделала пару неуверенных шагов.
Он улыбался как-то растерянно, словно тоже не знал, что сказать. Взяв паузу, Алиса прошла вдоль стен, рассматривая картины: осенние пейзажи, абстракции, стылые натюрморты. Всё это меркло в сравнении с тем раздражающим дрожанием внутри. «Чего я жду, в самом деле? Что он бросится ко мне и скажет, что любит?» — спрашивала она себя, прикидывая возможные ответы, но находила лишь холодное эхо.
После выставки ей не хотелось говорить. Она вышла на крыльцо галереи и вдохнула вечерний воздух. Лёгкий ветер тронул её волнистые волосы, напоминая о том, что скоро станет прохладнее, ведь осень в этом городе штука упрямая — солнце выглядит обманчиво тёплым, но вскоре обязательно подкрадётся мороз. Он появился рядом, немножко неловкий:
— А давай как-нибудь поболтаем, ладно? Мне правда есть что тебе сказать.
Она промолчала. С трудом выдавила:
— Хорошо. Можешь написать мне, когда решишься.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
И ушла, не оглядываясь. На душе стало ещё тяжелее, чем утром.
Дома долго листала телефон в надежде, что появится его сообщение, но тот будто испарился. Через пару часов позвонила Маша, позвала выпить кофе. Алиса согласилась — не потому что хотелось компании, а потому что боялась остаться наедине с собственной растерянностью. За столиком в шумном кафе Маша с пониманием кивала, выслушивая сбивчивый рассказ подруги.
— Слушай, ты не робот — в любом случае больно. Но пойми, если ты не сможешь себя вытянуть, я уж точно не смогу, — сказала Маша и осторожно пожала Алисе руку. — Воспоминания иногда душат, но на самом деле они не должны управлять всей жизнью.
Алиса тяжело вздохнула. «Неужели надо просто взять и перестать думать о нём?» Она попыталась представить, что у неё начинает получаться.
На следующий день она случайно столкнулась с ним в парке. Он казался заметно бодрее, рассказывал, что подумывает над новым проектом на работе, а ещё время от времени встречается с друзьями в пабе. Алиса старательно улыбалась, но изнутри волною накатывала досада: «Для него всё так просто. Или же он просто делает вид?»
Вечером она записалась на курсы живописи — обычный совет Маши наконец показался ей правильным. В глубине души Алиса понимала, что нужна перенастройка, новый ориентир. Не сразу, конечно, но одно занятие перешло в другое, и со временем это место сделалось её тихим убежищем. Она вдруг обнаружила, что в живописи можно выплеснуть и тоску, и злость, и надежду.
Ни через неделю, ни через две он не звонил. Алиса старалась не впадать в панику. В конце концов, она по-своему пошла дальше. Каждое утро брала кисти, готовила краски. Преподаватель предложил рисовать портреты — и Алиса сама себя не удержала: возвела на холст его образ. Долгие часы соприкосновения с этим вымышленным взглядом окончились истерикой: кисть выпала из руки, по щеке катились слёзы, а в голове билась призрачная мысль: «Может, я сама не хочу отпускать это прошлое?»
На городской выставке, устроенной для начинающих живописцев, её пригласили представить одну работу. Она сначала колебалась, но преподаватель настоял. Ещё успел заметить: «Отличная проработка эмоций, но что за грусть так и сочится со всех сторон?» Алиса лишь кисло улыбнулась и покачала головой.
И вот настал тот вечер, когда её картина, чуть не высохшая от слёз, висела в одном ряду со всеми. Алиса прибыла пораньше, казалось, будто сердце колотится прямо в горле. Робкие лучи закатного солнца заливали зал насыщенным светом, и её работа выглядела жутко откровенной — словно голая душа, выставленная на всеобщее обозрение.
Она услышала шаги позади. Обернувшись, увидела его. Он подошёл неторопливо, остановился напротив портрета. Несколько мгновений они стояли, почти не дыша.
— Алиса, — сказал он тихо, — я скучаю по нам. Мне жаль, что всё так вышло…
Она сжала руки, стараясь не сорваться.
— Ты не можешь знать, как плохо жить одной в этой квартире, прокручивать, что было, — произнесла она.
— Я понимаю, что виноват. Просто… я не был уверен в себе, у меня не получалось сразу жить так, как ты хотела, — он моргнул, переводя взгляд с портрета на неё. — Но я действительно вспоминаю наше время с теплотой.
Алиса смотрела прямо в его глаза. Когда-то они её пленяли. Но сейчас она лишь чувствовала, как внутри медленно перегорают остатки боли.
— Мы многое не обсудили тогда, — сказала она плаще, стараясь выбрать слова, — но всё равно это уже часть прошлого. Я не могу бесконечно надеяться восполнить то, чего не случилось. Мне надо жить дальше, понимаешь?
Он слабо кивнул. Возникла тягучая пауза — как будто они оба ждали чуда, но чудо не спешило проявляться. Гул голосов вокруг делал их диалог почти интимным, будто весь зал стих для них двоих. Алиса поймала себя на том, что больше не ощущает привычного кома в горле, который всегда возникал при мысли о нём.
На какое-то мгновение ей показалось, что они всё-таки связаны чем-то важным. Пусть не возвращение в прежний формат, но и не полная потеря. Она вздохнула и легко улыбнулась ему — может, впервые за долгие недели.
— Спасибо, что пришёл. Для меня было важно услышать эти слова. Но теперь я выбираю себя. Прости.
Он хотел, кажется, что-то сказать, но в его взгляде мелькнуло понимание, и он просто кивнул. Через минуту его уже не было рядом.
Алиса провела рукою по раме своей картины. На миг закрыла глаза, ощущая, как в душе рождается новое чувство — не любовь к нему, но любовь к себе. Толчея посетителей расступалась перед её тёплой серой кофтой, и она вдруг почувствовала невероятную ясность. Ей не нужно было возвращать прошлое. В конце концов, самостоятельная жизнь — это не боль, а пространство для новых красок.
Позже она вышла на улицу, где ветром у неё с виска смахнуло выбившуюся прядь. Город светился фонарями, а люди спешили куда-то мимо. Алиса подняла голову к тёмному небу, улыбнулась и пошла дальше, прочь от галереи. Её ждала пустоватая квартира, но теперь она представлялась не тюрьмой, а мастерской для будущих картин — местом, где можно заново создавать себя.
И хотя воспоминания, как старые фотографии, останутся навсегда, теперь в жизни Алисы появлялось место для чего-то большего, чем тихое пленение прошлым. В её мире наконец-то наступал новый сезон, и она была готова.
