Заголовок: «Тайна свекрови»
Я никогда не думала, что окажусь в такой ситуации. Нет, правда. Три года счастливого брака, идеальные отношения со свекровью — и вдруг это. Валентина Петровна всегда была для меня образцом женственности и достоинства. Статная, ухоженная, с неизменной укладкой и маникюром — настоящая бизнес-леди. После смерти мужа она не просто подняла компанию, а превратила её в одну из ведущих в городе.
— Анечка, солнышко, ты сегодня задержишься? — Дима чмокнул меня в щёку, застёгивая рубашку. — Я думал заехать к маме, она что-то совсем затворницей стала.
— У меня последний клиент в шесть, — я поправила воротник его рубашки. — Потом сразу домой.
— Может, тогда вместе к маме?
— Милый, у меня сегодня тяжёлый день, давай в другой раз?
Дима кивнул и убежал. А я и правда устала. Работа психологом выматывает — к вечеру голова гудит от чужих проблем. Весь день пролетел как в тумане: консультации, записи, снова консультации. В семь вечера я наконец-то вышла из офиса и решила заглянуть в «Портофино» — там делают потрясающий латте с карамелью.
Звякнул колокольчик над дверью. Уютный полумрак, запах кофе и корицы… И вдруг я замерла. За дальним столиком сидела Валентина Петровна. Не одна. Напротив неё — импозантный мужчина лет пятидесяти. Они держались за руки и о чём-то тихо говорили.
— Игорь, ну как ты не понимаешь… — донеслось до меня. — Дима не готов.
Я метнулась к барной стойке, молясь, чтобы свекровь меня не заметила.
— Валя, мы уже пять лет прячемся. Я устал, — в голосе мужчины слышалась горечь.
Кофе я взяла на вынос и пулей вылетела из кафе. Сердце колотилось как сумасшедшее. Вот это новости! Валентина Петровна, образец верности покойному мужу, встречается с каким-то Игорем! А Дима… Боже, что будет с Димой, если он узнает?
Всю ночь я не могла уснуть. Ворочалась, вставала попить воды, снова ложилась. Дима спал как младенец, даже посапывал немного — такая привычная, родная картина. Он обожает мать, гордится ею. Для него она — святая, хранительница памяти отца.
Утром я была никакая. Дима заботливо сварил кофе:
— Ты плохо спала? Такая бледная.
— Да так, работа… — отмахнулась я.
— Кстати, мама вчера странная была. Всё про счастье говорила, про то, что жизнь не заканчивается…
Я чуть не подавилась кофе.
— А что именно она говорила?
— Да я толком не понял. Знаешь, как она любит философствовать, — Дима пожал плечами. — Ладно, я побежал.
Весь день я не находила себе места. Отменила двух клиентов — какие тут консультации, когда в голове такое творится! К вечеру не выдержала и поехала к свекрови.
Валентина Петровна открыла дверь, удивлённо приподняв брови:
— Анечка? Что-то случилось?
— Можно войти? Нам нужно поговорить.
В гостиной всё было как всегда: идеальный порядок, свежие цветы, фотографии на стенах. Я посмотрела на большой портрет Диминого отца. Красивый был мужчина, статный. Говорят, Дима — его точная копия.
— Валентина Петровна, я вчера была в «Портофино»…
Она замерла. Секунда, другая — и вдруг как-то сразу постарела, осунулась.
— Присядь, Аня, — голос её звучал устало. — Я так и знала, что рано или поздно это случится.
— Кто он?
— Игорь? — она грустно улыбнулась. — Мой первый муж. Мы были женаты совсем недолго, в молодости. Потом разошлись — глупые были, гордые. Он уехал в другой город, я вышла за Диминого отца…
Я слушала, затаив дыхание. История оказалась банальной до слёз: первая любовь, расставание, случайная встреча через тридцать лет. Он вдовец, она вдова…
— Почему вы не скажете Диме?
— Ты же знаешь моего сына, — Валентина Петровна покачала головой. — Для него отец — всё. Он до сих пор не может смириться с его смертью. А тут — другой мужчина…
— Но вы имеете право на счастье!
— Имею, — она вздохнула. — Только вот готов ли Дима это принять? Я не хочу делать ему больно.
Мы долго молчали. За окном темнело, в комнате стало совсем сумрачно.
— И что теперь? — наконец спросила я.
— Теперь всё зависит от тебя, девочка.
Я посмотрела на свекровь — такую красивую, такую несчастную в своём вынужденном одиночестве. Вспомнила, как она поддерживала нас с Димой, когда мы только начинали жить вместе. Как радовалась нашим успехам, помогала советом…
— Валентина Петровна, я…
— Можно просто Валя, — она впервые улыбнулась по-настоящему. — Раз уж мы теперь с тобой делим один секрет.
— Валя, — слово само сорвалось с губ, — я никому ничего не скажу. Правда.
Она порывисто обняла меня, и я почувствовала, как дрожат её руки.
— Спасибо, родная. Знаешь, я ведь всегда мечтала о дочке…
Домой я ехала с лёгким сердцем. Иногда молчание — это не ложь, а мудрость. И любовь.
В прихожей столкнулась с Димой:
— Ты где была? Я звонил.
— У твоей мамы, — ответила честно.
— Да? И как она?
Я посмотрела на мужа — такого родного, любимого. Подумала о Валентине Петровне и её Игоре, о том, как важно иногда просто быть счастливым.
— Знаешь, кажется, у неё всё хорошо. Правда хорошо.
***
Через неделю на семейном ужине я наблюдала за свекровью. Она словно помолодела, глаза блестели, движения стали более плавными, женственными. Валентина Петровна что-то оживлённо рассказывала о новом контракте, а я думала — насколько же тяжело ей все эти годы играть роль безутешной вдовы.
— Мам, ты прямо светишься, — заметил Дима. — Влюбилась, что ли?
Я поперхнулась вином. Валентина Петровна на секунду замерла, но тут же рассмеялась:
— Глупости какие! Просто весна, сынок.
— Да ладно, мам. Я же вижу — что-то изменилось.
— Дима, — я решила вмешаться, — дай маме покой. Может, человек просто счастлив?
— Счастлив? — он нахмурился. — После папы?
Повисло тяжёлое молчание. Валентина Петровна побледнела, пальцы, сжимающие бокал, дрожали.
— Сынок, — начала она тихо, — твой отец…
— Мам, не надо, — резко оборвал её Дима. — Я пойду покурю.
Он вышел на балкон. Мы с Валентиной Петровной переглянулись.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (https://t.me/ru1ogorod) и Дзен (https://dzen.ru/1ogorodru)
— Видишь? — прошептала она. — Он не готов.
— А вы готовы всю жизнь прятаться?
Она покачала головой:
— Игорь вчера сделал мне предложение.
— Что?! И что вы ответили?
— Сказала, что подумаю. Он дал мне неделю.
Дима вернулся, и разговор оборвался. Весь вечер я наблюдала за мужем — таким родным и таким… неправым. Почему он считает, что имеет право решать за мать? Почему она должна жертвовать своим счастьем?
Ночью я не выдержала:
— Дим, а тебе не кажется, что ты слишком строг к маме?
— В смысле?
— Ну… Насчёт её личной жизни.
Он резко сел на кровати:
— Какой личной жизни? Ты что-то знаешь?
— Нет-нет, — я прикусила язык. — Просто… Ей ведь всего пятьдесят пять. Может, она имеет право…
— На что имеет право? — в его голосе зазвенел металл. — Предать отца?
— Дима, прошло семь лет…
— И что? — он вскочил, заметался по комнате. — Знаешь, как они с отцом любили друг друга? Как он на руках её носил? А теперь ты предлагаешь ей… С кем-то…
— Дима, послушай…
— Нет, это ты послушай! — он навис надо мной. — Если ты что-то знаешь — говори!
Я молчала. Он постоял ещё минуту и ушёл в гостиную. Всю ночь я слышала, как он ходит, курит, что-то бормочет.
Утром позвонила Валентина Петровна:
— Аня, Дима звонил. Всё выспрашивал про какого-то мужчину.
— Простите, это я виновата. Намекнула, что вы имеете право…
— Ничего, — она вздохнула. — Может, и правда пора. Приезжай вечером, поговорим.
В шесть я была у неё. Валентина Петровна встретила меня с красными глазами:
— Игорь уезжает. В Канаду, насовсем. Зовёт с собой.
— И вы…?
— Я согласилась.
У меня перехватило дыхание:
— А как же…
— Дима? — она горько усмехнулась. — Знаешь, я столько лет жила ради него. Всё для него — бизнес, дом, моя верность памяти отца. А сейчас… Я устала, Аня. Имею я право хоть раз в жизни подумать о себе?
В этот момент хлопнула входная дверь. На пороге стоял Дима. Бледный, взъерошенный.
— Какой памяти отца? — хрипло спросил он. — О чём вы тут?
Валентина Петровна вздрогнула:
— Сынок…
— Я всё слышал, — он прошёл в комнату, тяжело опустился в кресло. — Давно?
— Что — давно?
— Давно ты встречаешься с этим… Как его?
— Игорем, — тихо сказала Валентина Петровна. — Пять лет.
— Пять лет?! — он вскочил. — Ты пять лет врала мне?!
— Я не врала! Просто…
— Просто что? — Дима снова рухнул в кресло, обхватил голову руками. — Господи, как же так…
— Сынок, — Валентина Петровна опустилась перед ним на колени. — Я любила твоего отца, правда любила. Но жизнь продолжается. Игорь… Он был моей первой любовью, ещё до твоего отца. Мы случайно встретились…
— И ты решила всё начать заново? — горько спросил Дима. — А я? Обо мне ты подумала?
— Я только о тебе и думала! — она заплакала. — Все эти годы боялась тебе сказать, боялась сделать больно…
Он молчал, глядя в одну точку. Потом медленно поднял глаза:
— И что теперь?
— Он зовёт меня в Канаду.
— Уезжаешь? — Дима усмехнулся. — Бросаешь меня?
— Нет! — Валентина Петровна схватила его за руки. — Я никогда тебя не брошу! Просто… Может, ты отпустишь меня? Позволишь быть счастливой?
Повисла тишина. Я затаила дыхание. Дима смотрел на мать — такую красивую, такую несчастную сейчас. Потом перевёл взгляд на портрет отца.
— Знаешь, — медленно произнёс он, — я вдруг подумал… Папа бы хотел, чтобы ты была счастлива.
Валентина Петровна всхлипнула:
— Правда?
— Правда, — он притянул её к себе, обнял. — Прости меня, мам. Я был эгоистом.
Они сидели, обнявшись, и плакали. А я смотрела на них и думала — как же это важно: уметь отпускать, уметь прощать, уметь позволять другим быть счастливыми.
Через месяц мы провожали Валентину Петровну в аэропорту. Она светилась от счастья, держа под руку своего Игоря — высокого, седого, влюблённо смотрящего на неё.
— Берегите друг друга, — сказала она на прощание. — И приезжайте в гости.
— Обязательно, — Дима крепко обнял мать. — Будь счастлива, мам.
Самолёт взлетел, унося их навстречу новой жизни. А мы стояли у панорамного окна, и Дима вдруг сказал:
— Знаешь, я только сейчас понял — любовь не умирает. Она просто меняется. Как времена года.
Я взяла его за руку:
— Главное — позволить ей быть разной.
Он улыбнулся и поцеловал меня. А где-то высоко в небе летел самолёт, увозя двух немолодых, но таких счастливых людей, доказавших, что для любви нет ни возраста, ни границ. Есть только право быть счастливым. И смелость этим правом воспользоваться.
