Свекровь у порога (рассказ)

— Анька! Ты где там застряла? — раздался с кухни голос свекрови. — Чай остывает!

Я глубоко вздохнула, досчитала до десяти и вышла из спальни. Галина Петровна восседала за столом, поджав губы. Перед ней стояла моя любимая чашка — белая, с золотым ободком. Подарок мамы на новоселье.

— Присаживайся, дорогая, — она улыбнулась той самой улыбкой, от которой у меня мурашки по спине. — Нам надо серьёзно поговорить.

«Началось», — пронеслось в голове. Две недели. Всего две недели прошло с того вечера, когда раздался звонок в дверь.

— Мамочка? — удивлённо протянул тогда Миша. — Что случилось?

— Ничего особенного, сынок, — Галина Петровна чмокнула его в щёку и решительно вкатила в прихожую огромный чемодан. — Решила немного пожить у вас. Буквально пару дней!

Я застыла в дверях кухни с полотенцем в руках. Пару дней? С этим чемоданом?

— Конечно, мам, — засуетился Миша. — Проходи! Анют, поможешь с вещами?

Вещами оказались ещё две сумки, которые ждали в подъезде. «Пару дней» растянулись на две недели, и конца этому не предвиделось.

— Анна, — голос свекрови вернул меня в реальность. — Ты меня слушаешь?

— Да, Галина Петровна, конечно.

— Я говорю, что борщ нужно варить совсем не так. Миша с детства привык…

Я механически кивала, думая о том, как изменилась наша жизнь. Раньше мы с Мишей завтракали вместе, болтали обо всём на свете. Теперь он убегает на работу пораньше — «много дел, милая» — оставляя меня наедине со свекровью.

— И вообще, — Галина Петровна поджала губы, — я не понимаю, зачем тебе эта работа? Сидела бы дома, занималась хозяйством…

— У меня карьера, — я старалась говорить спокойно. — Я ведущий маркетолог…

— Ой, придумала тоже — карьера! — она махнула рукой. — В твоём возрасте я уже Мишеньку растила. А ты всё по офисам бегаешь.

Телефон завибрировал — сообщение от Миши: «Задержусь сегодня. Много работы. Не ждите с ужином».

— Опять допоздна? — заглянула в экран свекровь. — Это всё потому, что дома его ничего не держит. Вот если бы ребёночек…

Я резко встала:
— Извините, Галина Петровна, мне нужно поработать.

— Вот! — торжествующе воскликнула она. — Я же говорю — только работа на уме!

Вечером, лёжа в постели, я смотрела в потолок. Миша тихо посапывал рядом.

— Миш, — шепнула я. — Ты спишь?

— М-м-м?

— Нам надо поговорить.

— Давай завтра, — пробормотал он сонно. — Устал очень…

Я повернулась на бок, чувствуя, как предательски щиплет в глазах. Завтра. Всегда завтра. А сегодня его мама снова перестелила нашу постель — «вы неправильно заправляете, детки» — и переставила всю посуду в шкафу — «так удобнее».

Утро началось с запаха жареной картошки и звона посуды.

— Мишенька, вставай! — раздался голос свекрови. — Я твою любимую картошечку пожарила!

Я открыла глаза. Часы показывали 6:30. До будильника ещё полчаса…

— Мам, — донёсся из кухни голос мужа, — мы же договорились — я на диете…

— Глупости! Какая диета? Ты же мужчина! Вот, возьми сметанки…

Я накрыла голову подушкой, но это не спасало от доносящихся с кухни звуков домашней идиллии. Всё, как в детстве Миши. Всё, как любит Галина Петровна. Всё, как было у неё с мужем, пока он не умер пять лет назад.

— Анечка! — раздалось из кухни. — Ты что, всё спишь? А мужа кто провожать будет?

Я сжала кулаки. Досчитала до десяти. Потом до двадцати.

— Иду, Галина Петровна!

На кухне Миша торопливо доедал картошку, запивая крепким чаем.

— Я побежал, — чмокнул меня в щёку. — Мам, пока!

— До вечера, сынок! — Галина Петровна проводила его влюблённым взглядом и повернулась ко мне: — А ты почему не поцеловала мужа? Так и будешь стоять столбом?

— Я…

— И причёска у тебя растрёпанная. И халат этот… Разве можно так встречать мужа? Вот я в твои годы…

Я молча налила себе кофе. Чёрный, без сахара. Как же хочется тишины.

— Кофе опять пьёшь? — покачала головой свекровь. — Неудивительно, что детей нет. Я вот Мише с детства…

Чашка в моих руках задрожала.

— Галина Петровна, — мой голос звучал непривычно резко. — Давайте поговорим.

Она удивлённо подняла брови:
— О чём, деточка?

— О том, когда вы планируете вернуться домой.

В кухне повисла тишина. Было слышно, как капает вода из крана. Кап. Кап. Кап.

— Вот как, — медленно произнесла свекровь. — Выгоняешь свекровь? Мать мужа? Женщину, которая…

— Я не выгоняю, — перебила я. — Я спрашиваю.

— А я думала, мы семья, — её голос дрогнул. — Думала, ты мне как дочь…

В этот момент зазвонил телефон. Миша.

— Да, милый?

— Анют, — голос мужа звучал виновато, — тут такое дело… Помнишь, мы в кино собирались сегодня? Я не смогу, проект горит…

Я прикрыла глаза. Конечно. Проект. Как всегда.

— Ничего, я поняла.

— Но вы с мамой сходите! — оживился он. — Давно вместе никуда не выбирались.

— Прекрасная идея! — тут же отозвалась Галина Петровна, которая, конечно же, всё слышала. — Давно хотела с тобой провести время, Анечка.

Я смотрела в окно на хмурое октябрьское небо и думала, что ещё никогда моя жизнь не была такой сложной. И что делать с этим — совершенно непонятно.

***

— Так, значит? — в голосе свекрови зазвенели слёзы. — Вот, значит, как ты со мной? А я ведь как лучше хотела! Как мать родная!

Я молча смотрела в окно. Серые тучи ползли по небу, цепляясь за верхушки деревьев. Где-то там, за этими тучами, должно быть солнце. Должно быть что-то светлое и тёплое.

— Галина Петровна, — мой голос звучал устало, — давайте просто поговорим спокойно.

— О чём говорить? — она встала, гордо выпрямившись. — Всё и так ясно! Сын работает сутками, внуков нет, невестка карьеристка! А теперь ещё и мать родную выгоняет!

— Я не…

— Нет-нет, не утруждайся! — она картинно прижала руку к сердцу. — Я всё поняла! Сегодня же соберу вещи!

В этот момент в дверь позвонили. Мы обе замерли.

— Курьер, наверное, — пробормотала я, направляясь к двери.

На пороге стоял Миша.

— Забыл папку с документами, — улыбнулся он. — А вы чего такие… — он осёкся, переводя взгляд с меня на мать. — Что случилось?

— Ничего особенного, сынок, — Галина Петровна промокнула глаза платочком. — Просто твоя жена решила, что мне пора домой.

— Что? — Миша повернулся ко мне. — Анюта, это правда?

Я глубоко вдохнула:
— Да. Нам нужно поговорить. Всем троим.

— Сейчас? — он нервно глянул на часы. — У меня встреча через…

— Да, сейчас! — я почти крикнула. — Хоть раз в жизни найди время для семьи!

В кухне повисла тяжёлая тишина. Миша медленно опустился на стул.

— Хорошо, — он положил папку на стол. — Давайте поговорим.

— Нечего тут говорить, — Галина Петровна направилась к двери. — Пойду собирать вещи…

— Мама, сядь! — впервые в голосе Миши прозвучала сталь.

Она замерла, удивлённо моргая:
— Мишенька…

— Сядь, пожалуйста. Нам действительно нужно поговорить.

Следующий час был самым длинным в моей жизни. Мы говорили — сначала осторожно, потом всё более открыто. О том, как изменилась наша жизнь. О том, что я чувствую себя чужой в собственном доме. О том, что Миша избегает конфликтов, пропадая на работе.

— Я думала, вам нужна помощь, — тихо сказала Галина Петровна. — Хотела как лучше…

— Мам, — Миша взял её за руку, — мы взрослые люди. У нас своя жизнь.

— Но ты же мой мальчик…

— Я твой сын. Но я муж Ани. И мне нужно научиться быть им.

Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Впервые за эти недели Миша был на моей стороне.

— Знаешь, — продолжал он, — помнишь, как папа говорил: «Нельзя жить чужой жизнью»?

Галина Петровна вздрогнула:
— Помню…

— Может, пришло время начать свою? Ты ведь даже на пенсии не сидишь толком — всё обо мне думаешь.

— А о ком мне думать? — она горько усмехнулась. — Одна я…

— Помнишь тётю Валю? — вдруг спросила я. — Которая в соседнем подъезде живёт?

— Ну помню, — недоуменно отозвалась свекровь. — А что?

— Она говорила, что в их доме культуры группа есть… Танцевальная. Для женщин… элегантного возраста.

Галина Петровна фыркнула:
— В моём-то возрасте — танцы?

— А что? — подхватил Миша. — Ты же любила танцевать! Помню, как вы с папой вальсировали…

В глазах свекрови мелькнуло что-то… тоска? Надежда?

— Глупости, — она махнула рукой, но уже без прежней уверенности.

— Мам, — Миша сжал её руку, — ты же сама всегда говорила: жизнь не кончается, пока мы живы.

Она молчала, глядя в окно. Там, за стеклом, всё так же ползли серые тучи. Но где-то на горизонте появилась голубая прореха — небо обещало проясниться.

— Хорошо, — наконец произнесла Галина Петровна. — Я поеду домой. Но…

— Мы будем приезжать, — быстро сказала я. — Каждые выходные. Правда, Миш?

Он кивнул:
— Обещаю, мам.

— И ты к нам тоже приезжай, — добавила я. — Когда захочешь. Просто…

— Просто предупреждай заранее, — закончила она за меня и вдруг улыбнулась — впервые за утро по-настоящему. — Знаете, а ведь Валя говорила, что у них в группе есть один вдовец… Тоже танцует.

Мы с Мишей переглянулись.

— Кстати, — он встал, — я сегодня пораньше с работы уйду. Поможем маме собраться, поужинаем вместе?

— Конечно, — я почувствовала, как внутри разливается тепло. — А я борщ сварю. По своему рецепту.

Галина Петровна открыла рот, но тут же закрыла и только кивнула:
— Наверное, это будет… интересно.

Вечером, проводив свекровь, мы сидели с Мишей на кухне. В открытое окно задувал прохладный ветер, принося запах осени и мокрых листьев.

— Знаешь, — сказал муж, глядя в чашку, — я должен извиниться.

— За что?

— За то, что прятался за работой. За то, что не замечал, как тебе тяжело.

Я накрыла его руку своей:
— Главное, что ты заметил.

— Анют, — он поднял глаза, — может, съездим куда-нибудь? Только вдвоём? У меня есть отгулы…

— А как же работа? Проекты?

— К чёрту проекты, — он притянул меня к себе. — Ты важнее.

В тот вечер мы долго сидели на кухне, строя планы на будущее. А на следующий день Галина Петровна прислала сообщение: «Записалась на танцы». И добавила смайлик — впервые в жизни.

Иногда нужно просто набраться смелости и поговорить. По-настоящему поговорить — о том, что болит, что тревожит, что не даёт дышать. И тогда серые тучи разойдутся, открывая чистое небо. Нужно только верить и не бояться быть собой.

А борщ… Что ж, у каждой хозяйки свой рецепт. И это прекрасно.