Ольга только-только переключила вытяжку на более мощный режим, чтобы заглушить приглушённые звуки телевизора из гостиной. Она рассеянно протирала влажной тряпкой столешницу, когда телефон залился звонком. От неожиданности вздрогнула и выронила губку на пол.
— Мама? Добрый вечер. Что случилось?
В трубке прозвучал чуть надтреснутый голос свекрови, которая обычно в такое время смотрела вечерние сериалы и вела дозоры по своим соседям. Но сейчас она пламенела новым желанием. Сказала, что решила стать блогером и просила Ольгу помочь разобраться с камерой. Пауза повисла тяжёлая. Ольга задержала дыхание, глядя на мужа, который сидел за ноутбуком и уже выглядывал из-за экрана, пытаясь уловить, что за разговор затеяла его мать.
— Да, вы не ослышались, я хочу вести видеоблог, — повторила женщина. — Надо же где-то показывать людям, чем я живу.
На лице Ольги расцвёл болезненный оскал, словно она подхватила горькую шутку. Она отключила громкую связь и только тихо вздохнула.
Муж вышел на кухню и, прислонившись к стене, стал рассеянно крутить в руках чистый бокал.
— Серьёзно? Блогером? — Он криво усмехнулся. — И что же она собирается рассказывать на камеру? О том, как заготавливает варенье?
Ольга машинально вытерла руки полотенцем, обдумывая, как преподнести ему новость подробней.
— Говорит, что у неё… скука и одиночество. Хочет всё показать: наш быт, кухню, даже то, как мы встаём утром. Пускай, говорит, люди видят настоящую жизнь.
На следующий вечер свекровь действительно заявилась с сумкой, из которой, как фокусы в дешёвом цирке, она вынимала здоровенные штативы и маленькие камеры. Ольга стояла столбом, глядя, как та водружает аппаратуру прямо в гостиной, потом пристраивает что-то мозаикой на стене. Муж, приоткрыв рот, следил за каждым движением матери.
— Мама, а ничего, что в этой квартире есть ещё живые люди, которым не слишком хочется, чтобы за ними следили? — он пытался говорить мягко, но раздражение проступало в голосе.
— Да вы не переживайте, это всё ради творчества, — весело возразила свекровь, словно это какой-то национальный съемочный проект и все должны быть в восторге.
К вечеру в коридоре уже стояла новая камера, мигая маленьким красным огоньком. Ольга вошла в прихожую и почувствовала, как невидимые глаза упираются ей в спину. Захотелось спрятаться, будто каждый её шаг станет достоянием чужих комментариев. Слова свекрови о том, что “люди должны видеть нашу семейную жизнь”, зазвучали в голове как гротескный лозунг.
Первую неделю она и муж безуспешно старались найти хоть какую-то золотую середину. Оставлять матери право на самовыражение? Ладно. Но вот только свекровь требовала “живого контента”: ссор, разговоров за ужином и даже намёков на интимность. Ольга несколько раз в сердцах дважды притворялась, что случайно задевает камеру локтем, от чего та падала и переставала записывать. Однако свекровь всякий раз ставила её обратно.
— Разве приятно, когда внуки вырастут и им нечего будет посмотреть? — твёрдо говорила пожилая женщина, то ли жалуясь, то ли упрекая.
Муж поначалу отшучивался:
— Да у нас тут полноценная телестудия! Может, рекламировать средства от облысения начнём?
Но постепенно даже задорные шутки у него иссякли. Уставший, он забрасывал портфель в прихожей и уходил в комнату, где не мигали объективы. Становилось ясно: это не просто забавная прихоть, а серьёзный раздражитель.
Ольга начала замечать, как у неё участились головные боли. Под утро тревожно просыпалась, обессиленно прислушиваясь: вдруг свекровь уже бродит по квартире в поисках новых ракурсов? Наконец, в один из вечеров, чувствуя приближение нервного срыва, Ольга набрала номер свекрови.
— Мама, давайте поговорим, — голос у неё сорвался, но она старалась держаться ровно. — Мы так дальше не можем.
— Ты что, стесняешься? — нахмурился свекровин голос. — Сейчас все блогерами становятся.
— Я понимаю, но… в жизни есть вещи, которые хочется оставить при себе.
На том конце царило недовольное сопение. Свекровь будто не хотела слышать простых доводов. Ольга прикрыла глаза: Ну почему она не видит, в какое напряжение всех вгоняет?
На семейном совете, собранном в спешке, старший член семьи занял оборонительную позицию. Она произносила монологи о том, что чувствует себя забытой, и что теперь, наконец, может стать известной, доказать кому-то — возможно, самой себе, — что возраст не помеха для популярности. Муж пытался успокоить её, подсовывал чашку с чаем, но свекровь лишь качала головой.
— Вы зря беспокоитесь. В итоге вы же тоже станете героями. Все будут вас знать и любить! — глаза её горели почти подростковым возбуждением.
— Мам, а может, подумаешь о чём-то другом? Ну, например, о записи вебинаров по рисованию? Ты ведь когда-то ходила в художественную студию… — предложил муж, но свекровь отмахнулась с таким лицом, будто ей предложили заняться вышивкой ночью в подвале.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Прошла ещё пара съёмочных дней. Камеры висели в коридоре, гостиной и на кухне. Свекровь вторгалась в семейные разговоры, требуя пересказать реплики покрасивее. Ольга замечала, как муж, едва услыхав её шаги, тут же замолкал, словно в телеэфире пошли «технические неполадки». Да и сама Ольга всё чаще чувствовала себя подопытным зверьком, для которого не предусмотрели укромного уголка.
Вскоре свекрови понадобились «горячие» сцены: мелкий скандал «хотя бы для динамики», разговор о секретах из прошлого. Она убеждала, что аудитория любит такие сплетни. Ольга возмутилась до дрожи:
— Вы хотите, чтобы я по собственной воле выворачивала нашу личную жизнь наизнанку?
Женщина хмыкнула:
— Зато просмотры вырастут. И контракты… Я слышала, хорошо платят.
Ольга почувствовала, как сердце начинает колотиться где-то в горле. Её всё сильнее одолевало смутное желание просто вытащить эти проклятые камеры из розетки и вышвырнуть их на лестничную площадку.
В тот вечер она отрешённо сидела на кухне, уставившись в грязную чашку. Муж зашёл и присел рядом, положив руку ей на плечо.
— Видишь, она ищет способ чувствовать себя нужной, — пробормотал он, всматриваясь в пустой взгляд жены. — Ну, надо же ей как-то заниматься, а?
— Надо… но не за мой счёт, — тихо ответила Ольга, усмехнувшись собственному бессилию.
На следующий день Ольга позвонила свекрови ещё раз, теперь уже настроившись на более жёсткий тон.
— Я так больше не могу. Либо мы берём и пересматриваем твою страсть к камерам, либо… это перегиб, мама.
— Опять дистанцируешься? — свекровь воззрилась холодным недоверием, и Ольга, не видя её, всё равно ощутила этот укол. — А я ведь уже привыкла, мне нравится снимать. Люди начали писать комментарии, говорить, что у нас тут интересная жизнь.
Ольга стиснула зубы, ей казалось, что свекровь совершенно потеряла ощущение реальности. Затем муж предложил устроить завершающую «премьеру». Он настоял, чтобы свекровь показала всё, что уже отсняла, и увидела со стороны нелепость бесконечных роликов, где семейное уединение хрупко, как яичная скорлупа.
При просмотре монтажей на экране телевизора выяснилось, что каждый диалог выглядит натянуто, а некоторые эпизоды и вовсе провисают, обрываясь торопливым шёпотом: «Уйди с камеры!» или «Тихо, записывается!». Вдруг свекровь посмотрела на себя — вгляделась в своё лицо, в то, как она наваливается на бедную Ольгу с микрофоном, даже когда та режет овощи на борщ. Кажется, в этом был весь абсурд.
— Вот что я делаю… — тихо сказала она и опустила глаза, пряча смятение.
В этот момент Ольга вздохнула с облегчением. Она подошла к свекрови и осторожно положила руку ей на плечо.
— Мы хотим, чтобы ты была счастлива, мама. Но не нужно, чтобы наши жизни превращались в шоу. Найди другой способ творить и общаться.
Свекровь сидела, не отрывая взгляда от паузы на экране телевизора. Потом подняла глаза.
— Может, попробую вернуться к рисованию? А может, запишусь на курсы пейзажей… Целый мир возможностей, — проговорила она, как будто сама себе давая разрешение.
Когда камеры наконец убрали, и штативы исчезли с подоконников, Ольга прошлась по квартире и ощутила небывалую тишину. Казалось, стены вздохнули свободно — и она вместе с ними. Муж подмигнул ей из комнаты, цокнув языком:
— Конец «реалити-шоу». Что ж, хоть взглянём друг на друга без посторонних глаз.
Она улыбнулась — впервые за долгие дни искренне. Подумала, что теперь в доме будет спокойнее, воцарится привычный осенний вечер, когда можно сделать чай, сесть на диван и поговорить о простых вещах без страха попасть в объектив.
А свекровь уже на склоне недели хвасталась Ольге, что ей посоветовали хорошие курсы по акварелям. Мол, там тоже собираются люди, делятся своими работами, и, конечно, можно выкладывать фото рисунков в сеть — но уже без триумфальных и бессмысленных эфиров.
В закутке гостиной ещё остался тонкий кабель, который торчал из розетки, забытый после демонтажа. Ольга осторожно вытащила его и прижала к себе, словно это был символ всех их недавних тревог. Потом с улыбкой убрала его подальше в ящик.
— Жить без камер гораздо спокойнее, — проговорила она вполголоса и оглянулась, не замечая больше ни одного постороннего глаза.
