Три месяца совместной жизни превратились в бесконечное противостояние (рассказ)

— Галина Петровна, я же просила не заходить в нашу спальню! — не сдержалась я, увидев свекровь, перебирающую вещи в шкафу.

— Мариночка, я просто хотела помочь с уборкой. Ты же целыми днями на работе, когда тебе этим заниматься, — певуче протянула она, продолжая методично складывать мои свитера.

— Спасибо, но я сама справлюсь. Это наша комната, и я бы хотела…

— Ваша комната? — перебила она. — В моём доме все комнаты — мои. Я здесь хозяйка.

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Три месяца совместной жизни превратились в бесконечное противостояние. Каждый день — новый повод для конфликта.

— Мама, что случилось? — На пороге появился Андрей, мой муж. — Опять что-то делите?

— Ничего не делим, сынок, — улыбнулась Галина Петровна. — Просто помогаю невестушке с уборкой. У неё же совсем времени нет — то работа, то подруги…

— Я не прошу помощи! — вспылила я. — Просто уважайте наше личное пространство!

Андрей устало потёр переносицу:
— Давайте просто спокойно поговорим.

— О чём говорить? — Галина Петровна всплеснула руками. — Я для них стараюсь, а в ответ… Неблагодарность одна!

Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Я опустилась на кровать, чувствуя, как дрожат руки.

— Марин, ну зачем ты так? — Андрей присел рядом. — Она же хочет как лучше.

— Как лучше? — горько усмехнулась я. — Она контролирует каждый наш шаг! Заходит без стука, перебирает вещи, учит меня готовить, убирать, даже дышать! Я так больше не могу…

— Потерпи немного. Сама понимаешь — она одна живёт с тех пор, как папа умер. Привыкла всё держать под контролем.

— А ты привык во всём с ней соглашаться, — я встала. — Знаешь что? Я сегодня переночую у подруги. Мне нужно проветриться.

— Марина!

Но я уже собирала сумку. Внизу послышался звон посуды — Галина Петровна демонстративно гремела тарелками на кухне.

Выскочив на улицу, я жадно глотала прохладный вечерний воздух. Телефон разрывался от звонков Андрея, но я не отвечала.

— Алло, Катя? — набрала я подругу. — Можно к тебе?

Через час мы сидели на кухне у Кати, и я, глотая слёзы, рассказывала о происходящем.

— А почему вы вообще согласились жить с его матерью? — спросила она.

— Андрей настоял. Говорит, ей тяжело одной, да и дом большой… А теперь я как в клетке.

— Знаешь, — задумчиво протянула Катя, — моя мама тоже была той ещё свекровью. Но потом они с моей невесткой как-то нашли общий язык.

— И как?

— Случайно. Мама заболела, а Ленка, моя невестка, за ней ухаживала. Потом как-то само собой наладилось.

Я покачала головой:
— У нас такое не прокатит. Галина Петровна считает меня неумехой и разлучницей. Представляешь, вчера заявила Андрею, что я его приворожила!

— Серьёзно? — Катя прыснула. — Классика жанра!

Мы посмеялись, но на душе всё равно было тяжело.

Ночью я долго не могла уснуть. Телефон молчал — видимо, Андрей решил дать мне время остыть. А может, мама запретила звонить…

Утром пришло сообщение: «Прости за вчерашнее. Давай поговорим?»

«Приеду вечером» — ответила я.

День на работе тянулся бесконечно. Я представляла, как вернусь домой, а там опять начнётся: «А вот в моё время…», «Я бы на твоём месте…», «Андрюшенька любит по-другому…»

Но дома меня ждал сюрприз. Галина Петровна встретила непривычно тихая, с покрасневшими глазами.

— Мариночка, — начала она дрожащим голосом, — ты прости меня… Я вчера всю ночь не спала, думала… Андрюша мне всё высказал, да я и сама понимаю — перегибаю палку.

Я растерянно молчала.

— Просто боюсь я, — продолжала свекровь. — Боюсь одна остаться. Андрюша — он же всё для меня. После смерти мужа только им и жила…

— Галина Петровна…

— Нет, дай договорить, — она достала платок, промокнула глаза. — Я же вижу — любит он тебя. Светится весь, когда рядом. А я… я просто не умею по-другому. Всю жизнь командовала, контролировала. Думала, так правильно.

Я смотрела на эту сильную женщину, которая вдруг стала такой уязвимой, и что-то переворачивалось в душе.

— Давайте попробуем заново, — тихо предложила я. — Только давайте договоримся: вы уважаете наши границы, а мы… мы всегда будем рядом.

Она кивнула, утирая слёзы:
— Правда? Не бросите?

— Правда. Вы же мама Андрея. Значит, и моя тоже.

Галина Петровна порывисто обняла меня. От неё пахло знакомыми духами и свежей выпечкой.

— А я пирогов напекла, — шепнула она. — Может, чаю?

— Давайте, — улыбнулась я. — Только сначала позвоню Андрею, пусть пораньше с работы приедет.

— Конечно! — оживилась свекровь. — А я пока стол накрою. Только… можно я буду звать тебя доченькой?

Я кивнула, чувствуя, как щиплет глаза.

Вечером мы втроём сидели за столом, пили чай с пирогами, и Галина Петровна рассказывала истории из жизни Андрея-малыша. Я смеялась, представляя мужа пятилетним хулиганом, а он смущённо отмахивался.

— Кстати, — вдруг спохватилась свекровь, — я тут подумала… Может, мне на второй этаж перебраться? А вы внизу будете, у вас там и спальня просторнее, и своя ванная…

Мы с Андреем переглянулись.

— Правда? — не поверила я.

— А что такого? — пожала плечами Галина Петровна. — Молодым нужно своё пространство. Да и мне наверху спокойнее будет — телевизор могу хоть ночью смотреть, никому не мешаю.

— Мам, ты лучшая! — Андрей чмокнул её в щёку.

А я вдруг поняла: всё наладится. Просто нужно время, терпение и капелька понимания. В конце концов, мы все учимся быть семьёй.

***

— Галина Петровна?.. — я осторожно постучала в дверь её комнаты. — К вам можно?

— Заходи, Мариночка!

Я улыбнулась, вспомнив, как ещё месяц назад боялась лишний раз попадаться свекрови на глаза. Теперь всё изменилось.

— Вот, пирожки с капустой испекла, как вы любите.

— Ох, спасибо, золотце! — Галина Петровна отложила вязание. — А я тут сижу, носочки внуку вяжу…

— Какому внуку? — я замерла с подносом в руках.

— Ой! — свекровь прикрыла рот ладонью. — Проговорилась! Ты же ещё Андрею не сказала?

— А откуда вы?..

— Доченька, я же женщина опытная. Вижу, как ты последнее время меняешься. И тошнит по утрам, и от кофе нос воротишь… Я всё жду, когда же вы объявите!

Я присела на край кровати:
— Я сама только вчера узнала. Хотела сегодня Андрею за ужином сказать…

— Вот и правильно! — Галина Петровна обняла меня. — А я уже и имя придумала. Если мальчик — Петенька, в честь дедушки…

— Мама! — рассмеялась я. — Давайте сначала Андрею скажем!

— Конечно-конечно! — она заговорщически подмигнула. — Я молчок!

Вечером, когда мы сидели за ужином, я нервничала так, что руки дрожали. Галина Петровна незаметно показала мне большой палец.

— Андрей, — начала я. — У меня для тебя новость…

— Что-то случилось? — он встревоженно посмотрел на меня.

— Случилось… — я глубоко вдохнула. — Я беременна.

Звякнула упавшая вилка. Андрей смотрел на меня, широко раскрыв глаза.

— Правда? — прошептал он.

Я кивнула. В следующий момент он вскочил, подхватил меня на руки и закружил по кухне.

— Осторожнее! — воскликнула Галина Петровна. — Ей нельзя так трястись!

— Мам, ты знала? — Андрей опустил меня на пол.

— Догадывалась, — она промокнула глаза платком. — Ох, детки мои…

Мы обнялись втроём, и я почувствовала, как по щекам текут слёзы счастья.

Беременность изменила нашу жизнь. Галина Петровна превратилась в заботливую наседку — следила за моим питанием, заставляла отдыхать, читала вслух книжки по уходу за младенцем.

— А вот когда Андрюша родился… — начинала она очередной рассказ.

Я уже знала все истории наизусть, но слушала с удовольствием. В них было столько любви и тепла.

На пятом месяце мы узнали, что будет мальчик.

— Петенька! — радостно всплеснула руками свекровь.

— Мам, — мягко сказал Андрей, — мы хотим назвать его Александром.

— Сашенька? — задумалась она. — А знаете… хорошее имя! Мой отец был Александром…

Живот рос, и я всё чаще ловила себя на мысли, как изменились мои отношения со свекровью. Теперь мы подолгу сидели вечерами, перебирая детские вещи, которые она бережно хранила.

— Смотри, это распашонка Андрюши, — Галина Петровна достала крошечную белую рубашечку. — Такая маленькая… А сейчас мой мальчик уже сам папой будет.

В её глазах блеснули слёзы.

— Мама, — я взяла её за руку, — спасибо вам.

— За что, доченька?

— За всё. За то, что научились понимать меня. За то, что стали настоящей мамой.

Она крепко обняла меня:
— Это тебе спасибо. Ты подарила мне новую жизнь. И внука скоро подаришь!

Схватки начались неожиданно, посреди ночи. Андрей метался по дому, собирая сумку в роддом, а Галина Петровна спокойно командовала:

— Документы взял? Телефон зарядил? Тапочки положил?

— Мам, я же всё забыл! — паниковал он.

— Не волнуйся, я собрала сумку ещё неделю назад, — улыбнулась она. — Стоит в прихожей.

В роддоме она держала меня за руку до последнего:
— Всё будет хорошо, доченька. Я здесь, рядом.

Саша родился здоровым, крепким мальчиком. Когда его положили мне на грудь, я расплакалась от счастья.

— Копия Андрюша! — восхищалась Галина Петровна, разглядывая внука через стекло палаты. — Такой же носик, такой же подбородок…

Дома она превратилась в незаменимую помощницу. Готовила, стирала, давала советы по уходу за малышом, но никогда не навязывала своего мнения.

— Знаешь, — сказала я как-то Андрею, — я теперь понимаю твою маму. Когда держишь на руках своего ребёнка, начинаешь по-другому смотреть на мир.

— А помнишь, как всё начиналось? — усмехнулся он. — «Это моя комната!», «Не заходите без стука!»…

— Помню, — я прижалась к его плечу. — И благодарна судьбе, что мы смогли преодолеть это. Теперь у Саши есть не только мама и папа, но и самая лучшая бабушка.

— Кто меня звал? — Галина Петровна заглянула в комнату с внуком на руках. — Смотрите, улыбается! Точно дедушкина улыбка…

Мы с Андреем переглянулись и рассмеялись. А маленький Саша, словно поняв, что речь о нём, радостно загулил.

— Ну вот, — довольно сказала свекровь, — все счастливы. А ведь я всегда говорила — главное в семье любовь и понимание.

И я не могла с ней не согласиться. Теперь мы были настоящей семьёй, где каждый нашёл своё место и свою роль. Где нет места обидам и недомолвкам. Где есть только любовь, забота и тепло домашнего очага.

А маленький Саша рос, окружённый этой любовью, соединивший три поколения крепкими узами родства и нежности. И глядя на него, я понимала — вот оно, настоящее счастье. Простое и бесконечное, как сама жизнь.