Она выключила музыку и обернулась к мужу, ожидая реакцию на то, что только что рассказала. Он внезапно рассмеялся — громко, почти насмешливо, словно ответом на её сокровенную мечту могло быть только веселье. Ей показалось, что в этом смехе слышится холод, хотя в комнате и не было сквозняка.
— Танцы, говоришь? — Он слегка улыбнулся, но глаза оставались пустыми. — Неужели тебе этого мало? Есть же работа, дом, вот и занимайся.
Она пошевелила плечами, словно пыталась сбросить с них незримый груз. На душе защемило: его слова накладывались на давние сомнения в собственной силе, будто прыгать выше головы — это слишком. А ведь обещала себе, что не даст больше смеяться над своими желаниями.
В тот же вечер она всё-таки пошла в студию, где давно мечтала заниматься. Её встретили тёплые люди: преподаватель с мягкой улыбкой и пара энтузиастов, приехавших прямо с работы, чтобы отточить новые па. Когда она вернулась домой, полная необыкновенного энтузиазма, муж комментировал всё в своём едком стиле:
— Ну, поплясала? Теперь пора заняться чем-нибудь серьёзным, а не кривляться под музыку.
Сердце болело это слышать, но она сделала вид, что не расстроена.
Наутро, пробираясь по осенним лужам, она позвонила подруге. Та выслушала истории о насмешках без тени удивления. Подруга знала, что супруг может быть резким на язык, и пыталась подбодрить:
— Слушай, Ира, главное, чтобы тебе самой нравилось. Танцы — это удовольствие, а он когда-нибудь поймёт.
Сквозь листопад и мокрый асфальт слова подруги звучали утешительно, но всё же у Ирины оставалось ощущение, что дом её больше не поддерживает.
С каждым вечером в ней росла неудовлетворённость: она старалась поделиться радостью, но натыкалась на скепсис. Решила отвлечься, попробовав ещё и вышивание, вспоминая, как в детстве её бабушка дарила наборы цветных ниток. Казалось, пяльцы и полотняная ткань звучали так успокаивающе, но муж вновь пожал плечами:
— Вышивать? Да ты что, это бабушкино занятие. И когда только успеваешь фигнёй страдать?
Она едва сдерживала острую злость. Кричать не хотелось, но в душе копилась боль.
Через пару дней после особенно напряжённого вечера Ира решила поговорить. Выждала момент, когда они с мужем ужинали в спокойной обстановке:
— Понимаешь, я не прошу невозможного. Мне важно нравиться себе, развиваться. Разве плохо, что у меня есть увлечения?
Он с раздражением отодвинул тарелку:
— А я что, против? Просто не могу смотреть, как ты будешь бегать по кружкам, тратя время и деньги.
Она вздохнула, чувствуя, как слова надрывают её изнутри. Но дальше молчать не собиралась.
Тёплый свет лампы делал квартиру уютной, однако в воздухе стояло напряжение. Она рассказала, насколько важны эти занятия, призналась, что всегда представляла, как расцветёт, если будет танцевать. Ей казалось, что муж вот-вот перебьёт. Но он, вопреки ожиданию, слушал молча, лишь изредка сжимая кулаки. Когда она закончила, он со вздохом склонил плечи:
— Ладно, может, я погорячился. Просто не привык, что у тебя появились такие… потребности. Раньше-то всё было проще.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
Она заметила, как в нём пробивается что-то вроде сожаления. Словно он понимал, что загнал её в угол своими подколками. Низкий гул вечернего города за окном сливался с его тихим, но напряжённым голосом:
— Прости, если обижал. Я не хотел. Просто… не знаю, в чём толк этих танцев. Но не хочу, чтобы ты плакала.
Тогда она решилась показать ему несколько фото с занятий, рассказать о паре фигур, которые уже успела отработать. Он смотрел без прежней насмешки. Ира уловила в его взгляде необычное любопытство. Как будто он начал понимать, что её танцы — не блашь, а способ вырваться из серой рутины.
В студии она продолжала заниматься, осваивая новые движения. На пятом уроке преподаватель отметил, что у Ирины особенное чувство ритма. Она улыбалась, глядя на своё отражение в зеркале зала, чувствуя уверенность, как никогда прежде. И одновременно понимала, что дома уже ждут другие реакции — возможно, более тёплые, чем раньше.
Когда она вернулась в тот вечер, муж встретил её коротким:
— Как прошло?
В его интонации вдруг слышалось нечто важное, будто он волновался за неё. Ира рассказала подробно: да, новый шаг сложный, но интересный, и да, предстоят показательные выступления… Он прислушался, кивнул и спросил, не нужна ли помощь с костюмом или с дорогой в зал. Она опешила: раньше бы он раскритиковал всё сходу, но сейчас словно давал понять, что готов быть рядом.
Она ощутила, как обида, накопившаяся внутри, медленно тает. Не то чтобы он моментально стал другим человеком, но в этой минуте Ира видела: он старается, пытается понять, что ей действительно дорого. И в ответ не хотелось грубить или припоминать прошлые укоры. Хотелось впустить это новое тепло, дать шанс взаимной поддержке.
Несколько дней спустя она готовилась к мини-выступлению. Нервничала перед зеркалом, пытаясь закрепить блестящие украшения на волосах. Муж заглянул в комнату. Взял гребень из её рук и неумело помог поправить пряди:
— Давай, я подержу, а ты закрепишь. Должно хорошо получиться.
Его слова звучали немного смущённо, но вместе с тем заботливо. Ира улыбнулась краешком губ, ощущая благодарность за эту простую мелочь.
На вечере в студии её переполняло тихое счастье. Движения казались легче, музыка обволакивала сознание, а мысли о его последних поступках осторожно рассыпались внутри, словно мягкий свет надежды. Она чувствовала, что их мир не рухнул — возможно, что-то поменяется, если они оба приложат усилия.
Выступление прошло хорошо, и даже преподаватель похлопал её по плечу:
— Молодец, Ира! Видно, что ты не сдаёшься.
На обратном пути она представила, как расскажет мужу о своих впечатлениях, какая энергия бурлила в ней. Впервые за долгое время её не одолевал страх услышать насмешку.
Так они и вернулись к домашнему ужину, где уже не звучал холодный смех, а тихо дымилась тарелка супа и ждал разговор о том, как прошёл её танцевальный вечер. И хотя впереди, возможно, оставалась долгая дорога к взаимопониманию, Ира не боялась. Если он научился бережно держать гребень, может, научится и поддерживать её порывы. Она верила, что каждый шаг в танце — это не только красивое движение, но и маленькое свидетельство того, что люди, умеющие слушать друг друга, способны меняться.
