Марина сидела на кухне, механически помешивая давно остывший чай. За окном моросил дождь, и серые капли стекали по стеклу, размывая очертания деревьев во дворе. Три недели. Всего три недели прошло с тех пор, как не стало Андрея.
— Ты долго еще будешь сидеть истуканом? — раздался резкий голос свекрови. — Надо документы на квартиру собирать.
Марина вздрогнула. Галина Петровна появилась на пороге кухни бесшумно, как призрак. В черном траурном платье она казалась еще более худой и высокой.
— Какие документы? — тихо спросила Марина.
— Не прикидывайся дурочкой! — Свекровь шумно отодвинула стул и села напротив. — Квартира записана на Андрея, значит, нужно оформлять наследство.
— Мы же жили здесь вместе… Это наша общая квартира.
— Была общая, стала ничья, — отрезала Галина Петровна. — А теперь надо по закону все оформить.
Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. Только вчера они разбирали вещи Андрея, и каждая футболка, каждая книга отзывались болью в сердце. А сегодня…
— Вы что же, хотите меня отсюда выгнать? — голос предательски дрогнул.
— Я хочу справедливости! — Галина Петровна стукнула ладонью по столу. — Мы с мужем всю жизнь копили на эту квартиру. Это наш подарок сыну на свадьбу был.
— А я кто? Чужой человек? — Марина резко встала. — Мы пять лет были женаты!
— Пять лет — не срок. Вот родила бы ребенка…
Эти слова ударили больнее пощечины. Они с Андреем очень хотели детей. Но не получалось. А теперь уже и не получится никогда.
— Не смейте! — впервые в жизни Марина повысила голос на свекровь. — Не смейте попрекать меня этим!
— Правда глаза колет? — Галина Петровна прищурилась. — Андрюша всегда о детях мечтал. А ты…
— Я тоже мечтала! — Марина почувствовала, как по щекам покатились слезы. — Мы вместе к врачам ходили, лечились…
— Ну-ну, — свекровь поджала губы. — Только что-то результата я не увидела. А теперь еще и на наследство претендуешь.
В памяти вспыхнуло: вот они с Андреем въезжают в эту квартиру. Пустые стены, запах свежей краски. «Здесь будет детская,» — мечтательно говорит муж, обнимая ее за плечи. «Обязательно будет,» — отвечает она, прижимаясь к его груди…
— Я никуда отсюда не уйду, — твердо сказала Марина. — Это мой дом.
— Посмотрим, — Галина Петровна встала. — Я уже к юристу записалась. Завтра в десять встречаемся у нотариуса.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
— И не думай, что я отступлюсь. Ты мне никогда дочерью не была. Так, временное явление в жизни моего сына.
Входная дверь хлопнула. Марина без сил опустилась на стул. В голове звенела пустота. Как же так? Всего три недели назад они были семьей. Пусть не идеальной — свекровь всегда недолюбливала невестку. Но они с Андреем были счастливы…
Телефонный звонок разрезал тишину. На экране высветилось «Катя» — лучшая подруга.
— Маринка, ты как? Я заеду?
— Приезжай, — голос сорвался. — Кать, она хочет отсудить квартиру…
— Кто? Галина? — в трубке послышалось возмущенное фырканье. — Вот же… Ладно, я уже еду. Только в магазин забегу.
Через час они сидели на кухне. Катя заварила свежий чай, достала пирожные.
— Ешь давай, — строго сказала она. — На тебе лица нет.
— Не могу, — Марина отодвинула тарелку. — Представляешь, она сказала, что я для Андрея была временным явлением…
— Да пошла она! — Катя стукнула чашкой. — Вы же с Андреем друг друга любили. Все это видели.
— Кроме его матери, — горько усмехнулась Марина. — Знаешь, я ведь всегда старалась ей понравиться. Готовила, убирала, праздники устраивала…
— А она все равно носом крутила, — закончила Катя. — Слушай, а завещания нет?
Марина покачала головой:
— Какое завещание в тридцать пять лет? Кто о таком думает…
— Значит, будем действовать по закону, — решительно заявила подруга. — У меня знакомый юрист есть, отличный специалист. Сейчас ему позвоню.
Пока Катя разговаривала по телефону, Марина подошла к окну. Дождь усилился, и теперь струи воды барабанили по карнизу. Где-то там, за пеленой дождя, была могила Андрея. Такая же мокрая и одинокая…
— Все, договорилась! — Катя положила телефон. — Завтра в девять встречаемся с Михаилом Сергеевичем. Он тебе все объяснит про права наследования.
— Спасибо, — Марина через силу улыбнулась. — Только знаешь… Мне кажется, дело не в квартире.
— А в чем?
— Она винит меня. В том, что я не родила. В том, что Андрей погиб… Думает, если бы он женился на другой, все было бы иначе.
— Глупости! — отрезала Катя. — Он сам за руль сел в тот вечер. Ты же отговаривала его ехать в такой дождь.
Марина прикрыла глаза. Тот вечер стоял перед глазами как живой. Андрей собирался к другу на день рождения. Она просила: «Давай такси вызовем, погода ужасная». А он только рассмеялся: «Да брось, тут пятнадцать минут езды»…
— Я должна была настоять, — прошептала она.
— Прекрати себя винить! — Катя обняла подругу за плечи. — Ты ни в чем не виновата. И квартиру мы отстоим, вот увидишь.
— Знаешь, — Марина вытерла слезы, — мне кажется, Галина Петровна просто не может смириться с тем, что его больше нет. И ищет виноватых…
— А находит крайних, — фыркнула Катя. — Ладно, соберись. Завтра важный день. Нужно показать этой… свекрови, что ты не сдашься.
Вечером, оставшись одна, Марина достала альбом с фотографиями. Вот их свадьба — она в белом платье, счастливый Андрей, хмурая Галина Петровна в строгом костюме. Новый год — они втроем у елки, свекровь даже улыбается. Последний отпуск на море…
Телефон пискнул — пришло сообщение от свекрови: «Не опаздывай завтра к нотариусу. И документы не забудь».
Марина отложила телефон, не ответив. Впереди была бессонная ночь и тяжелый день. Но она справится. Должна справиться — ради их с Андреем любви, ради памяти о счастливых годах в этой квартире. Ради будущего, которое теперь придется строить одной.
А за окном все так же шел дождь, размывая границы между днем прошлым и днем грядущим, между любовью и болью, между памятью и забвением…
***
Утром Марина проснулась разбитой. Она так и не смогла заснуть до трех часов ночи, а потом забылась тревожным полусном. В семь утра будильник безжалостно вырвал ее из забытья.
Собираясь на встречу с юристом, она машинально достала из шкафа черное платье, но тут же убрала его обратно. Хватит. Траур в душе, а не в одежде. Надела строгий серый костюм, который они с Андреем купили прошлой осенью. «Ты в нем такая деловая», — улыбался муж…
— Привет, подруга! — Катя ждала у подъезда. — Как настроение?
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (https://t.me/ru1ogorod) и Дзен (https://dzen.ru/1ogorodru)
— Боевое, — Марина попыталась улыбнуться. — Насколько это возможно.
Михаил Сергеевич оказался седым интеллигентным мужчиной лет шестидесяти. Внимательно выслушав историю, он задумчиво постучал пальцами по столу:
— Значит, квартира была подарена вашему мужу до брака?
— Да, за месяц до свадьбы сделали дарственную.
— И других наследников первой очереди нет — ни детей, ни родителей мужа, кроме матери?
— Только Галина Петровна…
— В таком случае, — юрист достал какие-то бумаги, — по закону наследство делится поровну между матерью и супругой умершего. То есть каждой полагается по 1/2 доли.
— Значит, мне придется жить в одной квартире со свекровью? — упавшим голосом спросила Марина.
— Необязательно. Можно договориться о разделе имущества или выкупе доли. Но сначала нужно вступить в права наследования.
Через час, выйдя от юриста, Марина почувствовала себя увереннее. По крайней мере, теперь она знала свои права.
— Ну что, к нотариусу? — Катя глянула на часы. — Как раз успеваем.
Галина Петровна уже ждала их, нервно расхаживая перед входом в нотариальную контору. При виде Кати она поджала губы:
— А ты зачем пришла? Семейное дело.
— Я за моральной поддержкой, — отрезала Катя. — Имею право.
Нотариус, полная женщина с усталым лицом, терпеливо объяснила порядок действий. Шесть месяцев на подачу заявления. Сбор документов. Оценка имущества.
— А если мы не договоримся? — спросила Галина Петровна.
— Тогда суд, — пожала плечами нотариус. — Но я бы советовала решить все мирным путем.
На улице свекровь придержала Марину за локоть:
— Давай поговорим. Без свидетелей.
Катя хотела что-то возразить, но Марина остановила ее взглядом:
— Все нормально. Подожди меня в кафе напротив.
Они с Галиной Петровной медленно пошли по улице. Моросил мелкий дождик — такой же, как в день похорон.
— Я предлагаю тебе деньги, — наконец сказала свекровь. — За твою долю. Сможешь купить однушку.
— А если я не соглашусь?
— Тогда затяжной конфликт. Ты же понимаешь, вместе мы не уживемся.
Марина остановилась:
— Почему вы так со мной? Я ведь любила его. По-настоящему.
— Знаю, — неожиданно тихо ответила Галина Петровна. — Но ты не представляешь, каково это — пережить собственного ребенка. Мне нужно за что-то цепляться. Эта квартира — последняя ниточка, которая связывает меня с сыном.
— А я? — горько спросила Марина. — Думаете, мне легче? Мы строили планы, мечтали о будущем…
— Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди, — в голосе свекрови появились знакомые стальные нотки. — Встретишь кого-нибудь, родишь детей…
— Прекратите! — Марина резко развернулась. — Я не собираюсь никого встречать. И квартиру не продам. Можете подавать в суд.
Она быстро зашагала прочь, чувствуя, как предательски дрожат колени. В кафе Катя бросилась к ней:
— Ну что? Как поговорили?
— Никак, — Марина опустилась на стул. — Она предложила деньги за мою долю.
— А ты?
— Отказалась, конечно. Знаешь, — она невесело усмехнулась, — она сказала, что я еще встречу кого-нибудь…
— Дура она, — убежденно заявила Катя. — Хотя… может, и правда когда-нибудь…
— Нет, — твердо сказала Марина. — Никогда. Я навсегда останусь женой Андрея.
Вечером она долго сидела в их спальне, перебирая фотографии. Вот Андрей смеется, запрокинув голову. Вот хмурится, пытаясь починить кран на кухне. А здесь они вдвоем на море — она в широкополой шляпе, он в смешных солнечных очках…
Зазвонил телефон — снова Галина Петровна.
— Я подумала, — голос свекрови звучал глухо. — Может, ты и права. Андрюша любил тебя, это правда. И хотел бы, чтобы ты осталась в этой квартире.
Марина молчала, комкая в руках платок.
— Давай так, — продолжила Галина Петровна. — Ты остаешься. А я буду иногда приходить… Просто посидеть, повспоминать. Ведь он — наше общее горе.
— Приходите, — тихо ответила Марина. — Когда захотите.
Через неделю они вместе разбирали вещи Андрея. Молча складывали футболки, рубашки, джинсы… Каждая думала о своем, но горе, разделенное на двоих, казалось чуть легче.
— Оставь себе его свитер, — вдруг сказала свекровь. — Тот синий, который я ему на прошлый день рождения подарила. Он любил его.
Марина прижала к груди мягкую шерстяную ткань. От свитера все еще пахло Андреем — его любимым парфюмом и немного табаком.
— Спасибо, — прошептала она.
Галина Петровна отвернулась к окну, украдкой вытирая слезы:
— Знаешь, я ведь часто была к тебе несправедлива. Прости.
— И вы меня простите. Я не всегда была идеальной невесткой.
— Зато любящей женой — всегда.
Они проговорили до поздней ночи. Вспоминали Андрея — маленького и взрослого, смешного и серьезного. Плакали и даже иногда смеялись. А потом Галина Петровна сказала:
— Я завтра заберу заявление у нотариуса. Живи здесь. Это твой дом.
…Прошел год. Многое изменилось, но память об Андрее жила в каждом уголке квартиры. Марина так и не сняла их свадебное фото со стены в гостиной. А по выходным к ней часто приходила свекровь — пить чай, листать альбомы, говорить о том, кого они обе потеряли. И постепенно боль утраты становилась тише, превращаясь в светлую грусть и благодарность за то счастье, которое было им подарено.
Жизнь продолжалась. Но теперь они точно знали — любовь сильнее смерти. И память о любимых живет, пока мы храним ее в своих сердцах.
