— Врача нет, а мы уже налетели на деньги и нервы

Когда медсестра сказала, что доктор занят, мир вокруг разом остановился, и я осознала: это лишь начало кошмара. Вокруг всё ещё мельтешили люди, дети звали друг друга, кто-то хмуро пролистывал телефон, но внутри меня будто щёлкнул рубильник. Я смотрела на улыбающееся лицо девчонки в белом халате и не могла поверить, что талон на приём, добытый с таким трудом, оказался просто ненужной бумажкой.

— Что значит «занят»? — прошептала я, стараясь не расплескать накопившееся раздражение. — Мы записаны на это время, я заранее уточняла, всё должно быть в порядке.

Дети, мои двое непосед, обхватили меня за локти, прижимаясь теснее, словно искали защиты. Я осознавала, что так тихо они себя ведут только от незримого напряжения. Обычно им было бы не усидеть даже секунды без шума и беготни, но сейчас они, видимо, чувствовали наэлектризованность ситуации. Почему я выбрала именно эту стоматологию? Как же не вовремя!

За пару секунд до этого я успела разглядеть растрёпанные кудри медсестры. Почему-то они наводили на мысль о беспорядке не только у неё на голове, но и во всей клинике. Казалось, вот ещё чуть-чуть — и поймёшь, что здесь всё поставлено с ног на голову. Но я попыталась взять себя в руки и объясниться спокойно:

— Девушка, время двенадцать тридцать. Я Анна Соколова, а это мои дети, Олег и Таня. Вы сами нам пару дней назад подтвердили визит. Повторите, пожалуйста, у доктора какое-то экстренное ЧП? Может, мы подождём?

Тот её вымученный смешок и взгляд «спешу от вас избавиться» окончательно вывели меня из себя. Я почувствовала, как на лбу проступают капельки пота: то ли от духоты в коридоре, то ли от осознания, что сейчас начнётся вереница проблем. Женщина вздохнула, поглядела на очередную маму позади меня и выдала:

— Цены повысились. Если хотите попасть же сегодня, оплатите дополнительную услугу и консультацию. И всё равно придётся подождать — доктор только-только освободится, но он просил не отвлекать его пока.

У меня зашевелились волосы от неприятного чувства: неужели нужно заплатить вдвое больше, чем планировалось? Господи, а если я соглашусь, а потом окажется, что это лишь первый шаг? Словно чувствуя, что я колеблюсь, медсестра безучастно пожимала плечами и кивала в сторону кассы.

— Мама, а нам правда так надо? — спросил Олег, глядя на меня обиженными глазами. — Мы же давно не были у другого доктора, может, поедем обратно?

Но я была слишком упряма, чтобы разворачиваться. Слишком многое ставила на кон — здоровье детей, да и в глубине души боялась, что заброшенные проблемы с зубами обернутся сильной болью в будущем. Я попробовала сглотнуть ком в горле:

— Уже приехали, что теперь делать? Разберёмся.

Кто-то из родителей, ожидающих своей очереди, негромко бросил: «Здесь цены неадекватные. Моя подруга ещё месяц назад жаловалась». Я повернулась и увидела женщину лет сорока, которая читала журнал-Каталог, продолжая смотреть в него, чтобы случайно не встретиться со мной взглядом. Словно боялась вмешаться, но вслух выскажется при любом удобном шорохе.

Я подошла к стойке регистрации и попыталась выяснить, что конкретно значит это внезапное повышение цены. Медсестра запнулась, начала путаться в объяснениях. Из слов можно было вынести, что руководство клиники решило, мол, «навести порядок в услугах», а в переводе с их языка — взвинтить стоимость почти вдвое. Мой пульс участился. То есть мне просто навязывают дополнительный пакет, а без него никак не попасть к врачу?

— Но это же… Это противоречит нашей договорённости! — всё-таки не сдержалась я и повысила голос. — У меня есть записи, звонки, переписка, где ваши же сотрудники подтверждают изначальную сумму.

— Мама, пойдем, — пробормотала Таня, потянув меня за руку. Она испуганно посмотрела на людей вокруг, будто боялась, что вся эта сутолока вот-вот взорвётся в крик.

Я вздохнула, кивнула ей, и мы отошли в сторону, чтобы посоветоваться. Всё внутри меня кипело. Платить вдвое больше? Либо развернуться и искать нового врача? Но ведь в другом месте та же история: очередь, запись, неизвестно, лучше ли там условия. Я представила, как вновь буду бегать по кабинетам, заполнять никому не нужные бумажки, сталкиваться со спящими в углу администраторами. Мы уже на пределе сил.

— Да что они делают, а? — пробормотала я, оглядываясь на медсестру. — Неужели они и правда считают, что в здоровье детей можно вот так торговаться?

В голове зрела какая-то безумная мысль о налоговой жалобе, о том, чтобы сдать эту контору в ФНС. Пусть узнают, как они взвинчивают цены и считают пациентов лохами. Но я не могла до конца поверить в собственную решительность. Раньше я уже сталкивалась со странными ситуациями в этой клинике: просроченные материалы, напутанные платёжки… Тогда я спустила всё на тормозах, лишь бы дети не остались без помощи. Но сегодня будто пришёл личный предел.

Пока в глубине души бушевал ураган, к нам неспешно шагнула другая мама — та, что пряталась за журналом. На вид серое пальто, тёмная помада, горящий взгляд.

— Девушка, не молчите. Тут все с подобными проблемами. Вы видели отзывы в интернете? Хотите, скоординируемся? У меня знакомые юристы, давайте… — она быстро кинула взгляд в сторону охранника, который стоял у двери.

— Да, это было бы отлично, — произнесла я твёрдо, удивлённая собственной храбростью. — Не позволим им так нас дурачить.

Спустя полчаса мы уже сидели, обложившись листочками, корешками чеков, словно пытались составить план боевых действий. Дети нервно зевали, требовали есть, и я поспешно достала мелкие вафли из сумки. Мы выяснили, какие бумаги можно приобщить к иску, какие аргументы привести. Мысль о жалобе в налоговую перестала казаться безумной. Я позвонила маме, которая быстро одобрила моё решение: «Не бойся, дочка, даже если они вернут половину из этой платы, это уже справедливость».

— Я узнаю, что к чему, — заверила меня незнакомка в сером пальто и тут же взяла мой номер телефона. — Посмотрим, кто кого.

В конце концов, осталось только взять ткани на анализ, как обычно просят делать в стоматологиях, прежде чем приступить к лечению, и сравнить цены. Я решилась вернуться к медсестре и прояснить, может ли моим детям, которым явно не требуются никакие «консультации», попасть на обычный осмотр. Врач как раз освободился, и меня пропустили в кабинет с ребятами.

Стоматолог торопливо обернулся от стола:

— Проходите. Извините, что пришлось подождать… Вы у нас кто?

Как только я объяснила, он снова начал на своём: «Новые условия», «повышение качества», «дополнительные материалы». У меня перехватило дыхание.

— Вы считаете, что я плачу за мнимое улучшение качества? Или за лекарство, которого нет? У меня дети сидят, им срочно нужно проверить зубы. Неужели вы готовы нас отшить, пока мы не заплатим за очередной энциклопедический справочник?

Он покачал головой, словно действительно не понимал, почему я возмущаюсь, и пробормотал:

— Я врач, я тут ни при чём, — он как будто сам боялся ввязываться в скандал. — Просто выполняю инструкции руководства. Поймите, я хочу сделать всё, как положено.

Вдруг в нём проснулся тот самый «офисный» человек, который ищет оправдания, чтобы не испортить отношения с начальством, но при этом не готов брать на себя ни толики ответственности. Он сделал вид, будто спешит к следующему пациенту, хотя кабинет по факту пустовал, кроме нас. Я почувствовала, как внутри меня что-то обрывается.

— Тогда ладно, — сказала я холодно и повернулась к детям. — Пойдёмте, ребята. Нас ждут дела поважнее. Раз в этой клинике нас не считают людьми, будем искать правду в другом месте.

Мы вышли в коридор, и у меня появилось странное, но гордое чувство. Я не смирилась, не проглотила унижение. Возможно, придётся искать другого стоматолога, влезть в новые очереди. Зато я сделала правильный выбор, защитила себя и своё материнское достоинство. Жертвуя временным комфортом, я сэкономила нервы на будущее и не позволила потворствовать чьей-то бюрократической наглости.

Медсестра, выскочив из-за стойки, оглядела нас с дурацкой улыбочкой:

— А как же анализы? А рецепт? Вы не хотите узнать точную причину боли?

Дети посмотрели на меня, глаза у них были большие и печальные. Мне хотелось сказать что-то громкое и жёсткое, ведь ком в горле разрывал грудь. И в ту же секунду всплыл в голове образ заполненной жалобы, которую я уже mentally видела на столе у проверяющих.

— Я заберу детей, а вы останьтесь в своём аду, — вырвалось у меня, прежде чем я успела остановить себя.

Мы прошли к выходу, распахнули стеклянную дверь и ощутили влажный, прохладный воздух поздней весны. Наверное, у нас впереди не одна схватка, чтобы добиться нормального лечения. Но я уже точно знаю, что не отступлю. Пусть если и придётся мириться с очередями и заново записываться, зато будем в надёжных руках — там, где мне не придётся разоряться на сомнительные «допы», ломать ручки при заполнении глупых анкет и раз за разом натыкаться на чужую безразличную наглость.