Полина сидела в маленьком кафе на первом этаже офисного здания и смотрела на экран телефона, где высвечивалась фотография Андрея вместе с худощавой женщиной в строгом костюме. От неожиданности она чуть не уронила чашку. Узкая линия губ, пронзительный взгляд и эти чуть сжатые кулаки по бокам — именно такую позу принимала та, кого в коллективе окрестили «Муссолини» за бешеный нрав и вечное недовольство всеми вокруг. Полина почувствовала острое желание выключить телефон, стереть весь этот снимок из памяти, будто его и не было.
Она вспомнила, как на прошлой неделе в коридоре встретила эту самую женщину, стоило лишь Полине выйти к кулеру за водой. «Муссолини» громко прикрикнула на курьера, который, мол, опоздал на пять минут, а потом прошла дальше, не удостоив никого ни взглядом, ни словом извинения. Полина и её коллеги уселись тогда за столом и тихо перешёптывались, называя начальницу из другого отдела не иначе как «тайфун в юбке». Но слово «Муссолини» прижилось лучше всего.
Сейчас, глядя на Андрея, Полина чувствовала, как внутри поднимается беспокойство. Как может этот тихий, заботливый и такой понятливый парень оказаться сыном женщины, способной одним только взглядом свести людей с ума? Она закрыла приложение, но фотография не уходила из головы.
В тот же вечер Андрей позвонил и предложил встретиться. Голос у него был привычно спокойный, словно тёплый плед в холодную погоду. Полина сжала трубку:
– Слушай, у меня такая завальная неделя… Может быть, на следующей?
– Поля, – он говорил медленно, растягивая слова, – мы ведь болтаем так редко, ты где пропадаешь?
Она замешкалась. Пыталась сочинить правдоподобную отговорку, но придумала лишь какую-то невнятную фразу об отчетах и двойной проверке документов. Он помолчал, без укоров и грубости, а потом тихо предложил увидеться хотя бы после работы. Полина облизала губы и согласилась, мучаясь мигом раскаяния.
На следующий день она услышала в коридоре знакомую резкую интонацию. «Муссолини» опять раздавала указания, звучала зло и жёстко. Полина, пробегая мимо, почувствовала, что сердце бьётся как сумасшедшее. Господи, зачем я вообще ввязалась в эти отношения? Притворилась, будто срочно должна бежать на встречу, лишь бы не столкнуться лицом к лицу.
Вечером они с Андреем сидели в парке, чуть в стороне от главной аллеи, где меньше людей и меньше разговоров. Он взял Полину за руку, заглянул в глаза:
– Ты стала какой-то отстранённой. Разве что-то не так?
Она хотела сказать ему всю правду. Рассказать, как они с коллегами за глаза называют его маму, как боятся каждого её визита в офис. Но если бы он узнал эти подробности — обиделся бы? Или понял всё по-своему? Вместо ответа Полина натянуто улыбнулась.
– Послушай, – Андрей положил руку ей на колено, – у родителей в субботу годовщина свадьбы. Мне очень важно, чтобы ты была рядом. Мама всё спрашивает: «Кто эта девушка, с которой ты так часто пропадаешь?» Поедем, а?
Полина замерла. Она представила себе, как «Муссолини» будет хмуро оглядывать её с ног до головы, ещё и при знакомых. Сердце привычно сжалось, а мысли начали отчаянно искать предлог для уклонения.
– У меня… – она запнулась, – у меня дедушка в больнице. Кажется, в субботу мы собирались его навестить.
Андрей перевёл взгляд на её сжатые пальцы:
– Поля, я понимаю, если тебе сейчас тяжело говорить. Но если будет хоть маленькая возможность – приезжай, хорошо?
На работе её накрыло новой волной паники, когда кто-то проболтался, что «Муссолини» хочет видеть списки сотрудников для участия в корпоративном тренинге. Полина поймала себя на том, что подспудно ждёт страшной встречи, будто это экзамен или тёмный коридор, из которого нет выхода. Она несколько раз заходила в туалет, чтобы умыться прохладной водой и унять это дрожащее предчувствие.
К вечеру Андрей позвонил сам.
– Ты сможете вырваться в выходные? Мне очень нужно, чтобы ты познакомилась с моей семьёй. Это будет всего лишь небольшой праздник, обещаю.
Полина непроизвольно вспыхнула. Смогу ли я? Её намерения вывернулись наизнанку. Она пыталась бежать от встречи, хотя Андрей – это тот мужчина, рядом с которым она ощущала покой. Но воспоминание о крике за стеной, о жёстких приказах в коридорах офиса не отпускало.
– Слушай, – её голос сорвался, – ты должен знать, что я… Я почему-то боюсь твою маму. Я знаю, это звучит нелепо, но у меня и правда в голове не укладывается, как такая строгая женщина может…
Он спокойно выслушал, не перебивая. Когда она закончила, легко коснулся её руки:
– Мне всегда казалось, что ты ничего не боишься. Мама – непростой человек, но она очень заботливая. Просто держит всех в жёстких рамках, так она привыкла работать.
– Но она ведь… – чуть не вырвалось у Полины наболевшее «Муссолини», – она способна закатить скандал. Я боюсь, как бы не получилось неловко.
Андрей хмыкнул, глядя в сторону.
– Знаю её привычку всех строить. Знаю, что люди шёпотом кличут её по-всякому. Мне не раз приходилось с ней спорить. Но, поверь, дома она не командир. Просто привыкла держать контроль, чтобы в офисе был порядок.
Полина не нашла сил ответить. Может, он прав. Может, и не стоит бояться…
Когда наступила суббота, она всё же решилась поехать. Андрей забрал её с работы, и они отправились к нему домой. Праздничная суета в просторной гостиной с длинным столом напоминала обычную семейную атмосферу. Гости о чём-то смеялись, кто-то суетился с бокалами, а над всем этим царил голос «Муссолини». Полина едва не вздрогнула, услышав знакомую интонацию.
Так стоп!!! Вы всё ещё не подписаны на наши каналы в Телеграмм и Дзен? Посмотрите: ТГ - (@historyfantasydetectivechat) и Дзен (https://dzen.ru/myshortsstorys)
– Минуточку, – прозвучало решительно, и в комнату вошла та самая высокая женщина с пронзительными глазами. – Андрюша, ты наконец-то приехал. А это… Полина? Очень приятно.
Они обменялись рукопожатием, и в первые секунды всё выглядело на удивление мирно. Полина даже выдохнула, успокаиваясь. Возможно, её страхи были слишком преувеличены. Андрей улыбался, предлагая ей бокал шампанского, а мать рассказывала какую-то историю про молодых сотрудников, которые все время бегают курить, а работать некому.
Но к концу вечера что-то переменилось в тоне этой женщины. Едва ей не понравился ответ Полины на невинный вопрос о планах на карьеру, «Муссолини» нахмурилась и немного приподняла голос.
– Девушка, вы в самом деле считаете, что семейная жизнь – это сплошное счастье? Нет, нужно серьёзно относиться к будущему, иначе можно остаться за бортом.
У Полины екнуло сердце, и все прежние страхи нахлынули.
– Я… ну… Мне кажется, что…
– Что? – материнский голос звучал железно, – Выяснится, что вы не самостоятельная, да? Я таких видела. Сначала бросают карьеру ради сомнительных планов, а потом ноют, что всё пошло не так.
Полина ощутила, как немеют руки. Захотелось исчезнуть и никого не видеть. Андрей хотел заступиться, но мать лишь вздохнула: «Пусть сама отвечает». И тут внутри Полины что-то защёлкнуло: она не обязана получать одобрение от чужого человека, даже если это его мать.
– Да, я не знаю, что нас ждёт. Но я точно знаю, что у меня есть выбор. И я не хочу… – голос немного сорвался, но она выдержала паузу. – Я не хочу так жить, чтобы каждый шаг проверяли и раскритиковывали.
Андрей попытался сказать что-то о том, что на самом деле она добрая, просто упрямая, что со временем все привыкнут и притрутся. Но Полина понимала: здесь будет вечная борьба, и она не готова к этому. Свёртывать собственные желания, изводиться от сомнений и страха? Точно нет.
Уже поздно ночью, возвращаясь домой на такси, она смотрела на Андрея, который сидел рядом, сжимая её руку. Он словно просил её потерпеть, справиться, подстроиться под эту сумасшедшую манеру общения.
– Я люблю тебя, – почти шёпотом вырвалось у него. – Мама когда-нибудь переменится. Или хотя бы привыкнет к тебе…
Но Полина опустила взгляд. Рука её дрожала, перехваченная пальцами Андрея. Это не любовь, если меня вынуждают терпеть то, от чего я каждый раз съёживаюсь и теряю покой. Ей страшно было сказать это прямо, ведь он ничего плохого не сделал. Просто родился под крылом властной женщины. Но для неё это был суровый знак: жить дальше, постоянно боясь любого семейного торжества, она не сможет.
Следующие дни Полина избегала ответов на его звонки, бродила по набережной, прислушивалась к себе. Если я соглашусь, так и буду вечно бояться очередного визита этой женщины, её крика, её контроля. Глупо надеяться, что можно изменить взрослого человека, особенно когда этот человек верит, что всегда прав.
В итоге она позвонила ему через неделю. Андрей ждал объяснений и думал, что причина лишь в плохом настроении «Муссолини», но Полина впервые позволила себе сказать правду:
– Я не буду бороться за то, чтобы кто-то принял меня по своим строгим правилам. Мы разные, и мне… тяжело.
Он тяжело дышал, не перебивая, и только в конце еле слышно выдавил:
– Ты уверена?
Она молча кивнула, чувствуя, как в груди сжимается боль. Но вместе с этим появилось незнакомое ощущение облегчения. Больше не нужно оправдываться, избегать, лгать о причинах. Она, может быть, упускает хорошего человека, но сохраняет в себе то, что важнее всего: право дышать ровно и не превращать каждую встречу с будущей свекровью в ежедневный кошмар.
Вечером, сидя с чашкой чая перед окном, за которым мерцали уличные фонари, Полина задумалась о том, что будет дальше. Ее страхи не исчезли, но теперь она понимала: со временем ей станет проще. Я не позволю больше никаким «Муссолини» диктовать, как мне жить.
Она положила телефон на стол и сделала глоток горячего чая. В дрожащих руках, казалось, всё ещё чувствовался отпечаток Андрея, но она знала, что так будет правильно. Завтра наступит новый день, и у неё будет выбор: продолжить жить, не оглядываясь на чужое недовольство, или вновь загнать себя в рамки.
Полина улыбнулась себе и тихо произнесла:
– В этот раз я выберу себя.
